Они говорили — о школе, о том, как он боялся её строгого голоса, о том, как она хвалила его за аккуратные тетради. Её рука лениво гладила его плечо, а он смотрел на её тело — полное, с мягкими складками на талии, с тёмными волосами между ног, которые он теперь знал на ощупь. Прошло минут тридцать, и он вдруг почувствовал, как возбуждение возвращается. Его член, отдохнувший после первого раза, начал твердеть — медленно, но неотвратимо. Он был молод, девственник до сегодняшнего дня, а теперь лежал с голой женщиной, чьё тело сводило его с ума. Кровь прилила вниз, и он напрягся — 15 см, гладкий, с лёгким изгибом, снова готовый.
Она заметила. Её взгляд скользнул по его телу, и она приподняла бровь, но не отстранилась. Вместо этого её рука — тёплая, чуть шершавая — легла ему на живот, спускаясь ниже.
— Ромочка, — сказала она с лёгкой насмешкой, но в голосе была нежность, — ты что, опять?
Он покраснел до корней волос, сжав простыню. — Простите, я... не знаю, как... — начал он, но она прервала его, коснувшись его губ пальцем.
— Не извиняйся, — шепнула она, придвигаясь ближе. Её грудь — мягкая, с тёмными сосками — прижалась к его боку, и он почувствовал, как её дыхание участилось. — Ты молодой, это нормально. И... мне даже приятно.
Она взяла его руку и положила себе на бедро, туда, где кожа была мягкой и горячей. Его пальцы задрожали, но он начал гладить её, чувствуя, как её тело отзывается. Она наклонилась и поцеловала его — глубже, чем в первый раз, с языком, который скользнул по его губам. Он застонал, и его член дёрнулся, касаясь её живота.
Её рука обхватила его — твёрдого, горячего — и она медленно провела ладонью вдоль него, чувствуя, как он пульсирует. — Ложись, — шепнула она, мягко толкая его на спину. Он подчинился, и его худощавое тело растянулось на диване, грудь поднималась от учащённого дыхания.
Она села сверху, её широкие бёдра оседлали его, и её вульва — пышная, с тёмными, чуть седеющими волосами — коснулась его члена. Она была ещё влажной от первого раза, и её тепло обволокло его головку. Она посмотрела на него сверху вниз, её грудь колыхалась, соски торчали, а живот дрожал от напряжения. — Не бойся, — сказала она, направляя его в себя.
Он вошёл в неё снова — медленно, чувствуя, как её стенки обхватывают его, скользкие и тёплые. Она выдохнула, опираясь руками на его грудь, и начала двигаться — сначала нежно, потом увереннее. Её попа, большая и мягкая, шлёпала о его бёдра, а её грудь подпрыгивала с каждым толчком. Он сжал её талию, его пальцы вдавливались в её складки, и смотрел на неё — на её лицо, покрытое морщинками, на её глаза, блестящие от удовольствия.
— Мария Петровна... — выдохнул он, и она улыбнулась, наклоняясь к нему.
— Да, Ромочка, — шепнула она, целуя его в шею. Её голос дрогнул, и она подумала: "Сколько лет прошло? Десять? Пятнадцать? Я и забыла, как это — чувствовать мужчину внутри." Её тело оживало под ним, её вульва была тёплой, влажной, и каждый его толчок отдавался внутри неё сладким эхом. Она не ждала оргазма — слишком быстро, слишком неожиданно, — но ей было хорошо, так хорошо, как не было давно.
Он двигался в ней, уже смелее, чем в первый раз, но всё ещё робко, боясь ошибиться. Его руки скользили по её телу — по её
Арабский жеребец