— было близко, и он видел, как её глаза блестят от удовольствия.
Он кончил снова — с дрожью, с тихим стоном, и его сперма выплеснулась в неё, горячая и обильная. Она не дошла до оргазма, но её тело дрожало от наслаждения, и она притянула его к себе, обнимая. Её грудь прижалась к его груди, её живот лёг на его, и сперма медленно стекала по её бёдрам, смешиваясь с её влагой.
— Молодец, Ромочка, — шепнула она, её голос был тёплым, почти материнским. — Ты быстро учишься. Теперь иди к Маше завтра. И будь смелее. Мы обе с тобой.
Они лежали так, тяжело дыша, её седые волосы ласкали его лицо, её кожа была влажной от пота. Она гладила его по спине, улыбаясь, и он чувствовал себя другим — не таким робким, как раньше.
Роман стоял перед дверью Марии Петровны, чувствуя, как сердце бьётся в груди — не от страха, как раньше, а от смеси уверенности и предвкушения. Уроки бабушки сделали его смелее, и теперь он хотел показать это ей. Он постучал — три твёрдых удара, и дверь открылась. Мария Петровна стояла в сером платье, обтягивающем её полные бёдра и мягкий живот. Её грудь, тяжёлая и уютная, колыхалась под тканью, каштановые волосы с седыми корнями были растрёпаны, а глаза — глубокие, с морщинками — блестели теплом и лёгким удивлением.
— Ромочка, — сказала она, её голос был низким, с учительской ноткой, от которой у него когда-то дрожали колени. Она отступила, впуская его. — Заходи. Думала, ты у Тони задержишься.
Он улыбнулся, закрывая дверь, и шагнул к ней. Его руки — уже не дрожащие, а твёрдые — легли ей на талию, и он наклонился, целуя её первым. Её губы — потрескавшиеся, но тёплые — дрогнули под его напором, и она выдохнула, прижимаясь к нему. Её запах — ваниль, травяной чай и что-то терпкое, женское — ударил ему в голову, и он сжал её сильнее, чувствуя её мягкие складки под пальцами.
— Ты сегодня другой, — шепнула она, отстраняясь, её глаза блестели любопытством и насмешкой. — Тоня хорошо тебя учит, да?
Он кивнул, щеки порозовели, но он не отвёл взгляд. — И вы тоже, Мария Петровна, — сказал он, голос ниже, чем раньше. — Я хочу вас.
Она засмеялась — тихо, тепло, и её грудь дрогнула под платьем. — Ну, раз так, — сказала она, беря его за руку, — пойдём. У меня для тебя кое-что новое.
Они дошли до дивана, и она остановилась, повернувшись к нему. Её пальцы — узловатые, с пигментными пятнами — задрожали, когда она стянула платье через голову. Ткань упала, обнажая её тело: грудь, мягкая и тяжёлая, с тёмными сосками, колыхалась; живот, полный, с глубокими складками, дрожал; бёдра, широкие и пышные, были покрыты бледной кожей с веснушками. Её вульва, с тёмными волосами и сединой, блестела, но она смутилась, прикрыв грудь руками.
— Ромочка, — начала она, голос дрогнул, — я... хочу попробовать кое-что. Никогда не делала, но знаю, что можно. Ты ведь у меня биологию учил, помнишь? — Она улыбнулась, щеки порозовели. — Там... сзади. Хочу удивить тебя. И сделать приятно.
Он замер, кровь прилила к лицу. — Мария Петровна, вы... серьёзно? — выдавил он, голос сорвался от удивления. Его тело отозвалось — джинсы натянулись, член напрягся, горячий и твёрдый, и он сглотнул, глядя на неё.
Она кивнула, глаза блестели смущением и решимостью. — Да, — шепнула она. — Я читала, знаю, что туда можно. Просто... хочу, чтобы тебе было хорошо. И мне
С братом подруги