Оторва широко улыбнулась, глядя на обеих подруг. После чего подставила руку под задницу, сделала вид, что тужится, и поднесла руку к лицу, с блаженным выражением задвигав челюстью. Магичка при виде этой сценки тут же стушевалась, бегая глазами.
— Нашла же что вспомнит, гадюка краснолицая! – Пробормотала она сердито. – Зато вот остальные...
— Стимула, три года назад. Сводила в лес орчонка с сестрой со зверьми повеселиться, забыла их нахуй: брата сожрали, а у девчонки чердак потёк – стала по-волчьи выть. – Охотница лишь пожала плечами в ответ, лицо серое и невозмутимое как камень. – Оторва, ты в том году с поганищем такое совторила... Ебаный Свет – даже я охуела!
Воровка в ответ довольно заулыбалась, всем видом говоря: «могу повторить, ёпта!». Демоница же перевела взгляд на последнюю из пятёрки – Мирра посмотрела в ответ, играя улыбкой на непроницаемом, точно платиновая маска, лице. Поиграв в гляделки со жрицей пару секунд, краснокожая как-то вся резко потеряла интерес к разговору, подытожив мысль простецким:
— Короче, как я и говорила – с кем не бывает.
В отличии от старшей подруги.
— А ещё ты говорила, на примере Изоры... – Жрица стрельнула в подругу глазами. Сама же Изора чуть скуксилась в ответ на откровенную подколку старшей подруги. -.. .что за подобные оплошности положено наказание, верно?
Кальдера открыла было рот для ответа, но в планы Мирры этот ответ не входил. Хвост жрицы проник меж красных губ её демонической подруги, добравшись до входа в глотку. Там он как следует погулял-потрахал, дразня демоницу за самые гланды, да и обвился вокруг кальдериного языка, вытянув тот наружу.
Далеко, надо заметить, вытянув – язык краснокожей был лишь самую малость короче хвоста платиновой. Из него получился прекрасный поводок, за который эредарка была выведена в центр помещения и наклонена к полу – жрице для этого пришлось намотать язык подруги на свой хвост, как будто он и в самом деле был поводком. Поза получилась самая недвусмысленная и донельзя уязвимая, но попытки силачки возражать были заткнуты префамильярнейшим образом – подруга как следует надавала ей членом по лицу, заляпав его предсеменем.
— Ну что, мои милые – топор-фурлболг-дерево или соломинки? – Спросила Мирра с улыбкой, задирая хвост подруги.
Остальная троица присвистнула, довольно ухмыляясь. Тёмно-красный анус Кальдеры, пульсирующий в предвкушении, и её огромные чёрные тестикулы были как на ладони – лакомая добыча.
Трое дренеек быстро скинулись на топор-фурлболг, но игра тут же переросла в спор. Оторву уличили в мошенничестве, от которого воровка отпиралась с такой нарочитой ленцой, которая выглядела доходчивее прямого признания. После пары ударов хвостов по лиловой заднице, победила дружба – все трое пошли на Кальдеру сообща.
— На счёт три! – Сказала волшебница, оттопырив три пальца. Её и подруг хвосты угрожающе поднялись. – Два! Один!
ХЛЫСТЬ!
Впервые в своей недолгой жизни, Калеб, которого подлечили и удачно забыли на станке, пришёл в ужас от чужой участи. Ибо картина перед ним заставляла парня испуганно сжиматься – особенно его яички.
ХЛЫСТЬ! ХЛЫСТЬ! ХЛЫСТЬ!
Три хвоста поднимались и падали практически в унисон, разрубая воздух оглушительными ударами. Ягодицы, ноги и спина краснокожей покрывались ещё более красными полосами, но её яйцам приходилось даже хуже. Их и так недавно отхлестали, но стек не шёл ни в какое сравнение с пятыми конечностями дренеек: в них была немалая сила – и вес, чтобы превратить каждый удар в пытку. Глядя на танец избиваемых шаров воительницы и панически сжимая свои собственные шарики, Калеб понимал, что его рогатые ещё здорово щадили.
Новогодняя прогулка