с пленником, пребывая на седьмом небе от счастья – если такая идиома была применима к демону. Лицо стонущей в голос эредарки потемнело и исказилось страстью, глаза наполовину закатились и потеряли фокус, упёртые в колени руки впивались в кожу, а член подёргивался, разбрасывая предсемя. И не вытащи Мирра её язык, тот небось сам бы вывалился да раскатился по полу мясистой лентой.
— Фу ффё... Фатит... Я фаф оффонфаюсь фахуй!
Эредаркино лицо каким-то образом стало ещё краснее и темнее, уйдя от природного алого в багрянец. А во вконец закатившихся глазах, где свечение магии и раньше скрывало зрачки, последние стали окончательно неразличимыми. Слюна стекала по её языку, повисая прозрачными ниточками, и марала обвивавший его хвост – жрицу, кажется, это лишь веселило.
Нехотя и не сразу, но троица хлесталиц оторвалась от своего, вне всякого сомнения, увлекательного занятия – а их хвосты оторвались от силачкиных яиц. С противоположной стороны, хвост Мирры оттянул и отпустил язык подруги, отчего тот хлёстко прилетел в лицо хозяйке.
— Думаю, стоит проявить милосердие к нашей провинившейся подруге. – Сказал жрица, водя фаллосом по лицу воительницы, оставляя обильные белёсые следы. – Кальдера, милая, выбери ту, что как следует накажет тебя.
В благодарность, демоница провела языком вдоль члена старшей дренейки. После чего убрала руки с колен, раздвинула ягодицы и, задрав повыше хвост и не прекращая вылизывать, кивнула в сторону Оторвы.
Спустя полсекунды три звука разнеслись по домику: протяжный сладкий стон воительницы, задорное: «На, сска!» воровки и оглушительно громкий шлепок. Лиловокожая засадила своей могучей подруге по самые яйца – как есть, без подготовки, без смазки и без жалости.
Глаза демоницы снова закатились – лиловая взяла свойственный себе дикий, стирающий кожу темп. Шлёпки яиц раздавались практически непрерывно.
— Чё, пожестче любишь, да? Шоб без смазки ебли? – Ехидно спросила бойкая, удерживая подругу за крепкие бёдра.
Демоница, снова высунувшая язык, стонавшая от дикого темпа лиловой, попыталась было что-то ответить. Но жрица снова перебила её – своим массивным конским членом. Схватив нагнувшуюся силачку за рога, она одним движением насадила её рот и горло на свой мясной стержень. Он буквально провалился внутрь, не встречая сопротивления даже тогда, когда кольцо препуция исчезло за тонкими красными губами. А сами губы не упёрлись в тугие бледно серые яйца старшей дренейки.
Но силачка даже не попыталась дать отпор такому беспардонному вторжению в собственное тело. Её яркие оранжевые глаза закатились внутрь черепа в выражении абсолютной похоти, а уголки непомерно растянутого конским членом рта приподнялись в томной улыбке.
Но довольствоваться одной лишь пассивной ролью красная не собиралась, и язычок её не остался без дела. Длинный орган прорвался сквозь мясную блокаду, протиснулся рядом с толстенным фаллосом и скользнул к мошонке и дальше. Там он обвился вокруг и принялся массировать упругие шары платиновокожей, а юркий кончик начал исследовать колечко ануса. Пару мгновений – и вот он уже внутри, целеустремлённо пробирается к чувствительному бугорку простаты.
Жрица замерла на месте со сладострастным стоном на пухлых губах. Прислушиваясь к умопомрачительным ощущениям, она не торопилась двигаться, вместо этого смакуя каждое мгновение.
— Учись, малыш, как нас надо принимать. – Горячо выдохнула старшая дренейка.
Затем, она вынула член, пока кольцо вокруг плоской залупы не поцеловало губы воительницы изнутри рта, и резким движением вновь вогнала его до упора. Она взяла дикий, совершенно животный темп сношения, ничуть не отставая от лиловокожей – шлепки яиц о яйца и подбородок сливались в единую какофонию.
С противоположной же от жрицы стороны в дело вступил хвост. Массивная гибкая конечность эредарки обвилась вокруг щуплой лиловой бестии в два кольца. Сжала, жёстко и
Племянник