его глаз уже красовались синяки. Семя вливалось в него рекой, надувая живот, покрывая кожу белым глянцем, стекая по скулам и ягодицам. Эредарский язык извивался червяком, периодически навещая маняще-беззащитные яички мага. Мучительно медленно текло время.
Когда рогатым надоело и это, в ход пошли игрушки. Богатая коллекция фаллоимитаторов разных форм и размеров была сполна опробована несчастным. После доброго часа подобных процедур он выучил каждый выступ и впадину уродливого члена адской гончей, научился вязаться с воргенами и познал все прелести шипованных причиндал виверн. А уж сколько конских членов в нём побывало, и каждый – чуть другой, слепок достоинства того или иного дренея или дренейки-мужедевы, а то и кого другого, покрупнее.
Так, юнец обнаружил, в соплях и слезах, что конский член матёрого кентавра играючи затыкает дренейские за пояс.
— Нет! Стойте! – Причитал юнец, которого силой заставляли сесть на закреплённый на полу искусственный фаллос. – Вы меня как на кол сажаете!
— Молчи, малявка! – Прикрикнула на него Стимула. – А то взаправду сядешь! Целое бревно для тебя заточим – ум растеряешь от боли! И вообще – ты нам ещё за эту подготовку спасибо скажешь!
— Не забывай, птенчик ты наш голосливый, что Мирра всё залечит. – Добавила Изора. – Так что будь послушным паинькой и расслабь булки.
И он расслабил, со страху – как тут не расслабить от таких угроз? Да только проку от того было мало – кентавриное дилдо входило в него так туго, будто оное не в дыру впихивали, а в сплошную глину. Отмороженным бестиям потребовалось немало смазки и сил, чтобы насадить его многострадальную жопу на это чудовище, но он вынес и это.
В какой-то момент его привязали к столу, и Оторва решила проверить, сколько черенков от лопат, швабр и других подобных предметов влезет в его разработанную задницу. Ничтожно тонкие по сравнению с громадными конскими членами дренеек, они, тем не менее, причиняли ему боль по-новому. Длинные и твёрдые древка с легкостью доставали до таких глубин, куда насильницы могли дотянуться разве что на пределе своих членов, и больно ударяли по стенкам потрохов, угрожая порвать всё к демонской матери. А когда их число перевалило за пять, и следующая палка начала входить с заметным усилием, мучительно расталкивая стенки кишок, он и вовсе запросил пощады.
— Умоляю, прошу, прекрати! Внутри рвётся!
Лиловокожая на секунду оторвалась от увлекательного занятия фаршировки деревом его попки и повернулась к подругам
Ей ответила серокожая, что сидела на табуретке в углу, растопырив ноги и громко стоная. Одной рукой охотница придерживала свой тяжёлый член в вертикальном положении, а другой вгоняла внутрь органа рукоятку небольшой садовой лопатки. Тщательно смазанное дерево в два пальца толщиной гуляло туда-сюда с завидной скоростью, издавая похабные хлюпающие звуки.
— Суй, Оторва – оооох! – Сказала Стимула в промежутках между стонами. - Суй пока не завоет.
И Калеб завыл, когда лиловокожая мужедева со своей неизменной озорной улыбкой резко вбила шестой черенок до упора. И не остановилась, пока не добавила к нему ещё три, от чего вой перешёл в сдавленные хрипы. Теперь жопу молодого мага и его потроха набивало девять твёрдых стержней из дерева, погружая его в настоящий ад ощущений. Драной задницей и растянутыми стенками кишечника он чувствовал каждую малую заусеницу и каждый плохо заполированный сучок, что едва выступал на гладкой древесине.
Но рогатые отморожицы, конечно же, не остановились даже на этом. Вновь залечив его драные места и вернув им девственную тугость, дренейки продолжили пускать молодого мага по кругу. Анус, что ещё вчера
Становление пассива. Эпизод 2