Лиловая девица обвела подруг и Калеба взглядом, в котором вместо мыслей плескалось вино пополам с весельем.
— У’мя ща’к’лом ст’ит. – Пробормотала она.
Калеб аж проморгался от её заявления.
— Что... – Даже не спросил, а просто произнёс маг с недоумением в голосе.
Юноша посмотрел в чашку, прямо в алое зеркало вина – лицо его выглядело весьма помятым. После, он аккуратно отставил чашку в сторону – ну вот, от выпитого уже чудится всякое, ха-ха!
Слева от него, вне поля его зрения, Мирра и Кальдера бросили на подругу очень, очень пристальные взгляды. С той даже часть хмеля слетела.
— Чё? – Ответила лиловая с таким же, но явно деланным недоумением. – К’нс’ого через п’чо! В’прос у’м’ня ‘стал, ёпты бля! Дел’вой, нна!
Худышка вразвалочку процокала к жрице. Добравшись до старшей подруги, она кошкой развалилась на её плечах. Личико её при этом расплылось сначала в кошачьей же улыбочке, а затем и вовсе поплыло – пьяненькая дренейка дрейфовала меж явью и сном по морю алкоголя, разлившемуся в её теле.
Устроившись как следует, она затянула в нудной манере, как капризная кошка с противным характером:
— Мееееедик! Медик! Медик! Медик! Док, бля! ‘щё н’много, ёпт, и м’я мо’но бу’ит в б’нке с п’д супа х’р’ить. Бля буду!
Мирра вздохнула. С выражением терпеливой матери она погладила замурлыкавшую подругу по щеке, а затем её глаза наполнились светом ещё более ярким, чем обычно.
Каждый в помещении заметил это, даже если не смотрел в сторону жрицы. Почувствовал волну тепла, что прокатилась по телам и умам, вымывая прочь усталость и опьянение, выправляя битые носы, как рукой снимая синяки и ссадины. Не прошло и секунды, как единственными следами попойки остались битые чашки да рваная одежда.
Растёкшееся было лицо Оторвы собралось обратно. С прояснившимся взглядом она извернулась и чмокнула подругу-целительницу в щеку.
— Шоб я без тя делала, ёпт!
— С козлами по пьяни еблась. – Заметила Кальдера. – Опять.
В рокоте её голоса читались удовлетворённые, почти мирные нотки. Жрица предусмотрительно не стала снимать действие алкоголя ещё и с неё.
Тем временем, толпа перестала гомонить. Вместо этого все участники попоища повернулись к дренейкам с выражением вежливого, но немного осуждающего непонимания. Отсутствие в крови хмеля, по воле жрицы внезапно отступившего без привычных арьергардных боёв, пришлось им явно не по душе.
Разряжая обстановку, Изора тут же достала откуда-то из платья ещё один сапфир.
— Дамы и господа – а также все, кто между ними! – Торжественно воскликнула она. – Готовы ко втором раунду?
Толпа взорвалась торжествующими возгласами, взревела радостно, закипела суетой. Вернулась прерванная было музыка: заструились трели дудок и заскрипели скрипки; затянули похабные песенки грубыми мужичьими голосами. Снова пошло булькать вино, снова застучали деревянные чашки – каждый заторопился вернуть себе подобающий оказии пьяный вид.
Впрочем, кое-кому ни в какой вид возвращаться нужды не было – помимо Кальдеры, целебная волна обошла стороной и Калеба. И теперь юный маг, успевший поднабраться достаточно, чтобы победа над зелёным змием уже не светила ему ни на каком горизонте, сидел с лицом, полным пьяного, чуть обиженного непонимания.
Не потому, впрочем, что его оставили наедине с пресловутым змием – думало за него вино, а оно было радо преумножиться. Но это ж возмутительно, блин, когда рядом что-то происходит, а тебя и не думают приглашать! Движ! И без него! Возмутительно!
Ему не оставили больше пары секунд для возмущения.
— Я сделала для тебя исключение, малыш. – Воркующий шёпот платиновой раздался над самым ухом, мягкой паутиной опутывая его внимания.
Она прильнула, и шёпот дренейки обдал лицо парня жарким дыханием, что полнилось свежими ароматами полевых трав.
Какого черта ?!