— С тобой всё в порядке, малыш? – Заметила жрица, игнорируя попытки жертвы вырваться. Голос её удивительным образом сочетал в себе искреннюю издёвку и заботу, что не звучала фальшивой. – Молчишь?
— МММММММММ!!!
Орально насилуемый парень поднял на неё глаза. Рогатая стояла в максимально расслабленной позе, одну руку уперев в своим крутые неохватные бёдра, а другой капканом удерживая его за волосы. В её глаза пополам с магией горел тот же парадоксальный коктейль чувств, что и в голосе – заботливая издёвка.
— Ну что же, тишиной златой гремит знак согласия твоего! – Несколько поэтично провозгласила Мирра.
И двинула членом вперёд, заставив Калеба замычать в отчаянном протесте!
— ММММКХХХХ!!!
Но сколько бы он не протестовал, сколько бы не вырывался, чуть не отрывая себе скальп, сколько бы не колотил по удерживающей его руке и распирающем рот члене, с тем же успехом он мог пытаться плевком остановить лавину. Широкая головка конского члена Мирры продавила сопротивление его глотки и вошла внутрь – совсем чуть-чуть.
Но и той чуточки хватило, чтобы напрочь глотку закупорить. Неохватный, похожий на мясистый гриб кончик конского члена раздул верх его горла так, что очертания любовной плоти дренейки были хорошо видны со стороны – а уж как ощущались! Его будто рвали изнутри – казалось, в любой момент бугристый край залупы просто пропорет мышцы, связки, хрящи и кожу, выскочив наружу и проделав в шее второй, кроваво ухмыляющийся рот.
Дыхание же конский член мужедевы попросту украл. Вдохнуть сквозь мясную пробку не было возможности даже самую малость, а паника и отчаянные попытки вырваться сожгли предыдущий вдох меньше, чем за полминуты. Молодой маг начал попросту задыхаться, слабея и становясь вялым на глазах своей мучительницы – его же собственные стремительно тускнели, теряя фокус.
Внутрь поступало лишь обильное предсемя, капли которого нет-нет да находили отчаянно пульсирующее дыхательное горло. То была особая и особо унизительная мука – попадая внутрь, горячие капельки заставляли юношу содрогаться от кашля, который просто не мог освободить лёгкие от внезапной ноши. Жаркая жижа жгла нутро нежного органа, вызывая приступы слепой паники, чтоб лишь ускоряли растрату последних крох кислорода в бесплодном трепыхании, которое даже борьбой было не назвать.
Когда вдоволь насладившаяся его мучениями жрица всё же изволила вынуть, дыхания в нём оставалось на считанные секунды.
— Пхххааааааа!!! – Парень буквально заглотнул воздух, по-рыбьи шлёпая губами и отхаркивая предсемя. – Умхоляю! Пхащхадхы!
Ему не было дано ни йоты таковой – лишь возможность сделать короткий вдох.
— МММВВХХХХ!!!
Её фаллос вернулся – и больше. Ещё пара миллиметров дренейского мяса ушла в глотку, распирая – нет, раздирая не предназначенный для чего-то столь массивного проход. Телом и разумом парня вновь овладела агония растягиваемой плоти, удушья и инородного, жидкого и постыдного тепла в лёгких. Вновь, он принялся бороться за свою жизнь точно утопающий посреди бушующего моря, но результат был до обидного предсказуемый. Вдохнул он, совсем одуревший от такого опыта, лишь когда дренейка позволила ему – чтобы тут же вогнать член ещё немного глубже.
Платиновокожая терзала-разрабатывала его горло очень долго. Всякий раз она по чуть-чуть углубляла и расширяла узкий проход, сантиметр за сантиметром завоёвывая плацдарм во всё более податливой, истерзанной плоти. Не слишком большой, впрочем – трахея лишь чуть сжалась, оказавшись препятствием, которое можно было только сломить, но не обойти. А в планы Мирры не входило поднимать мёртвых без лишней причины – и уж тем более таковую создавать.
Поэтому, сочтя дело сделанным, жрица вновь покинула уют калебиной глотки.
— Готов, малыш?
Калеб бросил на неё жалобный, измученный взгляд – да и тот через поволоку полубеспамятства.
Веселый лифт