нерубийцев, столь роскошную, что сын купца не видел таких даже на гостях из столицы. Это одеяние с нарочитой тугостью обтягивало широкие бёдра и крупную грудь, подчёркивая каждый изгиб и бугорок. Помимо одежды, светились и перстни, что были не только на пальцах, но и на лицевых щупальцах – плетения из серебра с крупными сапфирами и голубыми бриллиантами.
Но больше всего света исходило от её посоха. То была роскошная вещица с древком из кости, которую не то расточили, не то неведомым образом заставили течь как воск, принимая нужную форму. На небольшом расстоянии над древком горел сгусток синего пламени, вокруг которого вращалась витиеватая конструкция из драгоценных металлов и самоцветов. Не просто украшение – юный волшебник узнал в её хитросплетениях известные магические символы, переплетённые в столь сложный трёхмерный узор, что при попытке вглядеться взгляд терялся в нём, а голова начинала кружиться.
Калеб глазам поверить не мог. В его эпоху магов учили по-новому, концентрируясь на «опоре на собственные силы» и прочей ерунде, и ни посохи, ни жезлы юным адептам не полагались. Настоящая причина, как поведал ему однажды отец, была в банальном нежелании школ раскошеливаться на дорогие игрушки – магов, мол, в это спокойной время расплодилось столько, что на всех не напасёшься. Но парень не был против – как ему казалось, так было даже удобнее, когда не приходилось возиться со всякими тяжёлыми палками. В общем, остались посохи да жезлы лишь тренировочным инвентарём да атрибутом старпёров-профессоров.
Вот только орудие колдовства в руках дренейки – настоящая реликвия. Таких он не то что в людских руках не видел – даже в руках эльфийских чародеев, заставших ещё войны с троллями, что кипели века назад, ещё до первого вторжения Орды. Владеть таким орудием мог лишь кто-то даже не старый – древний, как сами страны и населявшие их народы, если не древнее.
И магическое чутьё вторило зрению. Дренейка была могущественной чародейкой – такой, каких он за всю жизнь не встречал. Даже седой старик-ректор, что сражался ещё против первых поползновений Плети больше полувека назад, на её фоне показался бы букашкой.
Как мог кто-то подобный расхаживать в этой дыре, как у себя дома? Ах, какая разница! Это коллега – коллега! Ключ к спасению!
Коллега же, подойдя на расстояние десятка шагов, остановилась в величавой позе. Её холодные аристократические глаза смерили мага взглядом таким пронзительным, что он даже потупился. Но после пары мгновений изучения, этот взгляд смягчился и оттаял.
— Вот так приятная неожиданность – встретить собрата по ремеслу! И где – в Переярье! – Картинно удивилась небеснокожая, затем так же картинно смутившись. – Ох, прошу простить мои манеры! Моё имя – Изора, и как вы, без сомнения, догадались, мы с вами в чём-то похожи.
Изящным жестом руки, она, к удивлению Калеба, сотворила в воздухе монетку, в точности повторив его любимый приём. Но прежде, чем он успел облечь удивление словами, рогатая волшебница продолжила:
— Теперь же позвольте мне представить моих компаньонок...
Закончить фразу ей не дали.
— Сама я, сама! Чай голосом не обижена! – Прервали её ворчливо.
Изора разочарованно вздохнула такой бестактности, а из-за её спины показалась другая дренейка. С матово-серой кожей, она была такого же высокого роста, но куда крепче и плечистее, с телом подтянутого, выносливого бойца. Утверждая этот образ, насыщенно бирюзовые глаза смотрели с её крепкого, строгого лица взглядом тёртой и бывалой души. Из её простецки расчёсанных густых чёрных волос торчали над острыми ушами взад, вверх и вбок изгибистые рога, куда более скромные, чем у подруги. Наконец, щупальца серокожей украшали выточенные из костей и зубов
Ночной массаж