спине Калеба пробежало целой стадо жирных, как кодои, мурашек. В этот момент он чувствовал себя уязвимым, как жук в руках мальчишки-садиста. И чувство это, вдобавок ко всему остальному, усилило внезапное осознание своей наготы — одеть его, конечно же, никто не озаботился. И, что было куда страшнее, в этой наготе он совсем не чувствовал медальон.
— Про-про-произошла чу-чудовищная ошибка! — Залопотал перепуганный юнец. — Я не хо... не хотел её обидеть! Ой-ой-ой!
В его спину упёрся нож. От него как от брошенного в воду камня разошлась такая дрожь по телу юнца, что не будь владелец по опыту аккуратен, маг сам бы насадился на острие. Нож загулял по спине аки игривая дворовая псина, что исследовала незнакомое место
Юноша понял — если он не соберёт остатки самообладания в кулак, стать ему кормом для свиней. Но собраться у купеческого сына не получалось, ведь он даже вдохнуть боялся. Его взгляд испуганно заметался, надеясь встретить хоть что-то обнадёживающее — если не сочувствие, то хотя бы какой-то признак, что с ним собираются говорить. Но находил только крепкие руки на рукоятках, кривые рожи и злые глаза.
Совсем отчаявшись, он глянул на Лилю. Увиденное привело его в шок — «пострадавшая» глядела из-под мышки отца с явным ехидством в зелёных глазках. Слёзки на её щеках уже почти высохли и единственным, что поблёскивало на ней в рассветных лучах, был кристаллический медальон.
Осознание — ушат ледяной воды за шиворот, прочищающий голову и возвращающий память. О руках, которые тянули его к себе и раздевали, пока рот шептал протесты. И о том, как он удивился, обнаружив пушистые «ворота» девчонки распахнутыми настежь до такой степени, будто там каждый день бывала дюжина мужчин. Удивление, которое тут же потонуло в подозрительно своевременном сладком поцелуе.
Его обманули, как последнего идиота.
— Мы тебе кров и пишщу, ты нам обиду. Нехорошшо, правда? Ну и шшё нам шш тобой делать, паря? — Прохладно, с явным намёком в голосе поинтересовался трактирщик.
— Пусть жопой поработает! — Раздался голос из толпы, одной из местных бабищ. — Вон смазливый какой!
Под дружный хохот собравшихся, Калеб задрожал осиной — издалека заметишь. Жопой? В голову с проворством злобных морлоков полезли дурные образы: то как его орущего прямо тут раскладывают на столах, то как выводят на улицу и привязанного к столбу отдают на потеху всем мужикам в округе.
Ноги юнца подкосились, и он повис на руках мордоворотов.
— НИНАДА, ДЯДЯ!!! — Запаниковал пока ещё парень. — У меня папка из купцов, сам я маг! Деньгами не обделён, волшебством могу помочь! Я вообще полезный очень!
Хозяин смерил его оценивающим взглядом.
— Толку от тебя. Был бы ты хорошшим волшшебником, не дал бы шшебя взять. — Справедливо подметил верзила. — Говоришшь, деньгами не обделён?
Юнец активно закивал.
— В кошеле золотых немало, и ещё в багаже, бер-УХ!
Сзади снова двинули по рёбрам, чуть не выбив дух, толпа снова захохотала. Послышались нестройные голоса, частью злые, частью насмешливые. Они кричали наперебой, перебивали и перекрывали друг друга, сливались в единый злой гомон.
Но две фразы он различил с той же чёткостью, с которой ощущал упёртый в спину нож.
Привет писательнице дипломов