фотоальбом состоял из совершенно невероятного за три года жизни количества фотографий и видеозаписей, и процесс его просмотра мог бы затянуться надолго. Если бы в какой-то момент Нинка, узрев на экране двухлетнюю Катьку, вполне по-женски, с увлечением ковыряющуюся пальчиком у себя в щелке и, судя по рожице, имеющую от этого немалое удовольствие, не засмеялась:
— Ну, Оль... Все засняла, разве что момента родов нету... Да еще, может, зачатия...
Не задумываясь, Оля копнула в компьютере чуть глубже.
— Как это родов нету? Очень даже есть... Мишка снимал... я при нем рожала...
Вдруг спохватившись, покосилась на меня, мельком глянула на Мишку и опять на меня:
— Эй... А ну закрой глаза, сейчас кадры не для мужских глаз будут!
Я возмущенно фыркнул. Вот всем хорошая баба, но хамка иногда, не отнимешь. «Эй...» И тут вмешался Мишка:
— Да ладно тебе... невидаль... И засмеялся тихонько: - Да и вообще, более асексуального зрелища и придумать трудно...
Оля внимательно посмотрела на мужа и пожала плечами. Мол, мне-то не жалко, а уж если тебе... И запустила клип.
Зрелище было действительно не для слабонервных, хотя родилась Катька относительно легко. Где-то посередине смонтированного, недолгого клипа я отвлекся и посмотрел на женщин: Оля смотрела на экран с гордостью, Нинка – с жадной завистью. «М-да... И впрямь бабе рожать пора», лишний раз подумал я о жене и опять уставился на Катькину голову, как раз появившуюся до половины между жутковато растянутых Олиных нижних губ.
Мне показалось, что женщины с удовольствием просмотрели бы клип на «бис», но тут появился отлучившийся Мишка и с гордостью объявил, что баня готова.
По случаю торжества одеты мы все были прилично, и я, расстегивая рубашку, с интересом посмотрел совершено машинальный стриптиз в исполнении Ольги, о чем-то задумавшейся после просмотра видеозаписи главного события в жизни любой женщины. Не меньше призадумавшаяся Нинка поглядывала на подругу с новым интересом. В парной наши девушки пристроились в уголке, подальше от нас, и поначалу помалкивали.
Несколько повеселели они после первого похода в бассейн и употребления после этого еще по баночке пива, начав потихоньку шушукаться, косясь в нашу сторону. Иногда до нас долетали отдельные слова: «снять», «процесс»... Мы с Мишкой переглядывались подозрительно, но решили, от греха, не трогать дам, и увлеклись каким-то своими техническими проблемами. Так что общего разговора в этот вечер больше так и не получилось.
Домой мы с Нинкой приползли чуть живые, даже не одевшись, лишь накинув на плечи полотенца. Благо, через улицу идти было не надо. В спальне я сразу плюхнулся на кровать, жена, достав из шкафа полотенце, стоя перед зеркалом, принялась вытирать волосы. Полюбовавшись ее фигурой некоторое время, я, вздохнув, спросил:
— И о чем вы с Олькой болтали весь вечер?
— Мы-ы-ы-ы... – загадочно протянула Нинка, откладывая полотенце в сторону и оборачиваясь ко мне. – Да так... о своем, о женском... – тем же тоном добавила она, забираясь на кровать и вставая на четвереньки. – А тебе так уж прям и любопытно, а? Вот сейчас откушу... Ам!
Щелкнув зубами над моим мужским достоинством, она с довольным стоном повалилась на спину рядом со мной, раскидав все четыре конечности в стороны.
— Не, не буду откусывать... Пригодится... Только потом, с тебя сейчас все равно толка не будет...
Я с готовностью подтвердил ее предположение, и мы, обнявшись, мирно заснули.
Нинка взяла свое утром. Начал просыпаться я оттого, что она отдернула шторы, и в комнату хлынул яркий солнечный свет. Недовольно заворчав, я перевернулся носом в подушку, но любимая быстренько подхватила меня своими ласковыми, но сильными ручками, переложила брюшком кверху, поставила возле моей физиономии подушку,
Блажь