смягчившимся концом по капюшончику клитора, нагнулся, поцеловал ласковое место и, развернув расслабленную жену вдоль кровати, улегся рядом, тяжело дыша. Камера так и осталась стоять возле кровати, снимая теперь, наверное, только мой никому не интересный бок.
Чуть отдышавшись, я повернул голову к жене. Вид у Нинки был совершенно блаженный.
— Уф... Лапонька, ты чего это сегодня? Отродясь утром не кончала...
— Угум... как раз лежу, считаю...
— И чего?
— Абзац...
Я засмеялся.
— Это муж тебя утром не может, а камера запросто?
Нинка слабо толкнула меня локтем в бок, после чего зашевелилась уже вся.
— А где камера-то?
Я покосился вбок.
— Да вон, все снимает...
Нинка засмеялась.
— Тащи ноут, посмотрим...
— Сама иди, все силы отдал...
Нинка, фыркнув, птичкой взлетела с постели. Проводив ее взглядом («вот бабы, после траха летать способны, не то, что мы»), я потянулся и, забрав камеру к себе, наконец-то остановил запись. Тут же появилась жена с ноутбуком и хвостиком, два аппарата были состыкованы, и мы, подложив под спины подушки, стали смотреть, что у нас за спектакль получился.
Первая часть, с исключительно Нинкиными прелестями, внушала. У меня даже опять встал, что не осталось Нинкой незамеченным, и я, естественно, не упустил случая отвесить пару вполне гусарских комплиментов гениталиям жены. А вот с собственно действом результат получился плачевный. Похоже, что мы ненароком сдвинулись чуть глубже по кровати, так что в фокусе оказались только моя задница и, более или менее, болтающиеся в такт толчкам яйца. Ну и звук, конечно, был завораживающий: шлеп-чмок, шлеп-чмок... Само же место нашей стыковки было представлено на экране в виде какого-то совершенно невнятного желто-розового марева, в котором смутно блестели мокрые края Нинкиных губок да не менее смутно темнело пятно задней дверки жены.
Посмотрев все это безобразие, я аж эрекцию потерял, да и Нинка немного расстроилась. Но, слава Богу, не потребовала все переснять немедленно, и мы занялись обычными домашними делами.
После обеда Нина ненадолго исчезала в соседнем доме. Подобное явление было совершенно обычным, и никакого значения этому я не придал. А ближе к вечеру я по каким-то делам выбрался в сад. Ольга, пользуясь прекрасной погодой, плескалась в у себя бассейне, мы поздоровались, при этом вид у соседки был какой-то необычный: почему-то она очень внимательно посмотрела на мое, скрытое шортами, хозяйство, пожевала губами и чуть заметно кивнула, улыбнувшись. Я удивленно посмотрел в ответ, но Оля сделала вид, что не поняла взгляда.
Вернувшись в дом, я полушутя изложил свое удивление Нинке. И тут жена вдруг чуть покраснела, после чего мне уже не составило никакого труда выжать из нее признание. Оказывается, к Ольге она бегала затем, чтобы похвастаться нашими кинематографическими успехами. С демонстрацией самих успехов, естественно...
Плюнув в сердцах: «Ну, бабы, дырявые существа!», я с размаху уселся на диван, укоризненно глядя на жену.
— Родная моя, ну, свою дырку ты вольна демонстрировать, кому хочешь и когда хочешь, только засовывать туда, пожалуйста, никому ничего не давай. Но тут-то... Мы ж вроде вместе снимались, почему ты меня не спросила, а?
Нинка вдруг облегченно выдохнула и уставилась на меня:
— Стоп... Так тебя смутило только то, что я у тебя не испросила позволения?
— Ну, не только... Зачем вообще показывать столь интимные вещи? И Мишка видел?
— Ой-ой-ой... Ты мне скажи, чего там Оля не видела? Твой хрен в рабочем виде? – жена, поняв, что большой ругани не будет, перешла в наступление. – Так тебе его стесняться нечего, вон, у меня после тебя аж гланды чешутся, и в толщину очень даже! – засмеялась она, потихоньку подбираясь ко мне поближе. – А моя дырочка тоже не хуже