воздух из калебиных лёгких и от души заехав ему по яйцам, воительница с рёвом начала спускать семя.
Своими несчастными, избитыми яичкам Калеб чувствовал каждую пульсацию громадных горячих шаров Кальдеры. Онемевшую было задницу обожгло болью – необъятный хер рогатой расширился ещё сильнее, пропуская огромную порцию густой эредарской спермы. Он чувствовал, как это расширение волной прокатилось по конскому члену, чтобы затем залить потроха мощной струей.
Разогревшись предшествующей еблей, красная кончала обильнее, чем все разы до того. Мощнейшая струя, как будто из гномьей помпы, впилась в стенку кишки несчастного, принеся боль удара и жар. Должно быть, то сказывалось влияние Скверны, что текла в эредарских жилах, но в этот раз её семяизвержение обжигало. Калеб разразился новой порцией воплей – ему казалось, он варится заживо – столь горячей была сперма.
Наслаждаясь его воплями и теснотой его зада, Кальдера не торопилась вынимать. До синяков сжав его бока – боль, которую в этот момент он даже не заметил – она терпеливо ждала, пока не изольёт жаркое семя до последней капли.
От раскалённого напора плоский живот мага начал набухать. Его поза с намертво прикованным к станку телом не оставляла много простора для движений, и растущий живот тут же упёрся в конструкцию. Мягкая обивка была постепенно продавлена, и твёрдое дерево под ней впилось в набухающую плоть, причиняя и без того измученному телу очередную порцию боли.
Избавления Калебу пришлось ждать не одну мучительную, подтачивающую рассудок минуту. Сладко постанывающая эредарка лениво двигалась в нём, сдрачивая последние капли, пока наконец с громким стоном не покинула его измученное тело – таким же резким, болезненным рывком, каким входила внутрь. Слабеющий хер вывалился наружу с похабным хлопком, разбрызгивая по ногам и спине мага горячее семя. Следом с громким бульканьем повалила густая и белая, обильно парящая жижа, заполнившее помещение сильнейшим, одуряющим мускусным запахом.
Калеб жалобно застонал, чувствуя, как живот сдувается, а жар покидает его тело, липкой массой заливая ноги и мошонку. Стараниями рогатой, его бедные шарики распухли и покраснели, почти потеряв чувствительность – даже волна горячего семени ими едва ощущалась. Его бока там, где их хватала эредарша, и его отбитые её движениями ягодицы были покрыты сплошными синяками. А развороченный зад слегка подрагивал в тщетных попытках закрыться хоть чуточку.
— Кальдееееера, мля! Коза чернозалупая! – Недовольно заголосила лиловокожая, вглядываясь в раздолбанную дыру, раскрывавшую перед ней розовое, перемазанное спермой нутро. – Опять челика в нулину разъебла!
Эредарка лишь фыркнула в ответ, плюхаясь на стул. Достав откуда-то бутылку вина, она опустошила её единственным залпом – как воды попила.
— Тоже мне – расчирикалась, плоскогрудка. Вот порву тебе жопу...
— Прям так и порвёшь? Своим огромным? Чёрным? Хуищем? – Облизнулась худенькая воровка, разглядывая фаллос подруги.
Не опавший до конца, он по-прежнему представлял из себя грозное зрелище – чудовищных размеров, угольной черноты, по самые яйца и дальше покрытый спермой. Одного взгляда на такой хватило бы, чтобы даже у таурена душа в копыта ушла.
Эредарка вернула ей взгляд, полный похоти, и низко зарычала. Её член начал отвердевать на глазах.
— Будем вам, подружани. – Дипломатично заметила Изора. – У нас тут ещё целый кавалер недотраханный.
Спорившая парочка поглядела на небеснокожую магичку, затем друг на друга, и синхронно пожала плечами.
Калеб же слушал их вполуха, лишь частично отдавая себе отчёт о сказанном. Бока и ягодицы саднило, избитые яички ныли, а потроха пекло, от чего в голове всё путалось. После настолько жёсткого траха, ему было не до дренейской болтовни.
Только вот удар залупой по жопе был слишком явным раздражителем, от которого маг завыл волком – задница у него была прилично
Негр и белые школьницы