то одна, то другая дренейка помогали смазывать его язык новыми порциями алкоголя. Давнее желание поездить по миру, дорогу до Южнобережья, сомнительную контору извоза, неудачное путешествие, что привело его сюда, и события в таверне. Лишь пару деталей упустил – своё обращение с Лилей и то, как давно он мечтал завалить в кровать одну из таких вот рогатых красоток. Уж больно стыдно ему было таким делиться.
Впрочем, едва ли его вожделение к своим особам являлось большим секретом для квинтета дренеек. Ни его взгляды на их прелести, ни топорщащиеся спереди штаны не относились к тем признакам, для понимания которых требовалось нечто незаурядное. Тут бы и крот заметил, и баран додумался.
— Ох, малыш, что же ты так?! – Воскликнула старшая дренейка, прикрыв рот рукой. – Отправиться в столь опасные края, без знакомств, никого не предупредив, не спросив дороги, в компании совершенно сомнительной!
Калеб густо залился румянцем и отвёл глаза. Сделав так, он не увидел, как просторное одеяние жрицы чуть дёрнулось спереди, пониже живота. Взгляд его снова лёг на драгоценный камень – как же маняще тот всё-таки светился!
Глядя на драгоценность, он отпил немного вина. В этот раз оно показалось ему чересчур тёплым, что он поспешил исправить – магией. Почему-то, напиток вышел чуточку не таким прохладным, как ожидал волшебник.
Однако, разговор с дренейками отвлёк его напитанное вином сознание и не дал развить мысль.
— Да, дорогой, вынуждена согласиться с Миррой! – Поддержала подругу волшебница, опустошая очередную чашку вина. Подлить вино парню она тоже не забыла. – Твой поступок был в высшей степени неразумен! Кто знает, что случилось бы с тобой, не окажись мы рядом?
— Короче, челик, ты редкий тупизд-АЙ! – Раздался и оборвался криком голосок Оторвы, уже слегка пьяненький.
Хозяин заведения бросил на Кальдеру осуждающий взгляд. Новую чашку он давать не спешил – ровно до того момента, как краснокожая утробно зарычала. Да так, что Калеба пробила заметная, крупная, сбившая часть опьянения дрожь, и сам громила-трактирщик аж на полшага отступил, а остатки его лица, что ещё могли показывать хоть какую-то мимику, выразили испуг.
Поэтому новая чашка уже спустя пару секунд легла в могучую красную лапу эредарки. После чего та оставила чашку сиротливо стоять на столешнице, запрокинула бочонок и как следует нахлебалась рома.
— Скажу прямо, сопляк – Плоская права. – Заметила она поспокойнее, облизываясь своим сверхдлинным языком. Выпитый ром в очередной раз пригасил пламя её несдержанного нрава. – В эти края ходят либо отряды, либо могучие одиночки. И уж точно не доверяют свою задницу конторам-однодневкам.
Кальдера издала грубый, утробный смешок. Он реверберировал в её глотке, будто там был заперт зверь, и Калеб, как и прежде, как и каждый раз, когда она издавала хоть какой-то звук, почувствовал дрожь.
И не только. «Контора-однодневка» - сколько эмоций могла вызывать простая фраза? Особенно у него – купеческого-то сына?! Горечь и стыд, злость и обида, страх перед реакцией отца и гаденькое такое желание прийти в ту контору ночью и произнести простенькое огненное заклинание. Как, даже в нетерпеливой спешке того дня, мог он не догадаться проверить, с кем имел дело?! Купец он или «сопляк», в самом деле?!
— Не горюй, малец! – Вмешалась охотница, что уже прикончила целую бутылку вина, но не демонстрировала ни намёка на опьянение. – Случается. Южнобережье – тот ещё рассадник всяческих прощелыг. С Даларана спрос, с моря товары, с товарами ворьё. Порты завсегда лиходеев манили. Не то что эти края – покой, природа. Дичи – хоть промысел открывай.
Юный волшебник перевёл взгляд с собеседницы на стремительно пьянеющую толпу мордоворотов. Там
"Желание огненной собаки"