— Ну, ну что ты, наш хороший. – Разворковалась платиновокожая жрица. – Подлатаю тебя – никто и не скажет, что стряслось. И ты у нас большим молодцом держался – большинство на первом конике ломалось. А ты сильный – справился.
— Да, сопляк, ты и правда крепким оказался. – Поддержала жрицу эредерка-воительница.
— А мы сначала думали – крякнешь на «угадайке», нна. – Бойко вставила свои пять копеек лиловокожая воровка.
— А ты даже наказание пережил, и не одно. – Довольно сказала серокожая.
— Однако, есть ещё кое-что... - Как бы между делом заметила волшебница.
И Калеба будто обдали ледяной водой. С трудом подчиняя себе вымотанное до предела тело, он повернул лицо с по-прежнему закрытыми повязкой глазами к произнёсшей эти проклятые, роковые слова дренейке.
— Не бойся, малыш. – Поспешила пригасить его сомнения жрица. – Это всего лишь простая церемония. После неё мы отпустим тебя на все четыре стороны.
— Агась! – Поддакнула бойкая. – Чёт вроде награды, ё!
— Или обряда инициации, как в школах волшебства. – Заметила дренейка-магичка.
— Крутая штука, в общем. – Добавила воительница.
— Мы называем её «Коронацией», малец. Не каждый наш гость удостаивается этой чести. – Объяснила охотница. – Только подожди тут, пока мы всё подготовим.
Калеб обречённо уронил голову. Сил как-то реагировать уже не осталось. Он просто лежал, прикованный к станку, желая заснуть и не просыпаться.
Они вернулись за ним очень скоро. Очистили тело, избавили от темноты повязки и, взвалив на плечо Кальдеры, вынесли на открытый воздух.
Вечерело. Дул лёгкий ветерок, закат красил верхушки деревьев алым, длинные тени прятались в логах меж холмами, пели птицы. Картина, что ещё вчера показалась бы захватывающей дух, ныне едва отмечалась в пустой от мыслей голове.
Он не видел, куда его несли. Краснокожая шла последней, свесив мага головой назад. Ему достался лишь вид её широкой спины, упругой задницы и могучих ног, топтавших пыльную тропинку. Шла дорога под копытами, махал задорно гибкий красный хвост, поднималась пыль из-под копыт да уносилась ветром вместе со щебетом птиц.
Скоро они были на месте. Сбросив Калеба с плеча, воительница поймала его и за плечи развернула лицом к остальным.
Вся нечестна компания стояла под тем самым древним раскидистым деревом, где вчера жрица пела свою грустную песню. Оно нависало над ручьём, омывая в его водах свои корни, и основание его, спрятанное в овраге, было совершенно невидным ни от имения, ни от подъездной дороги. Казавшееся прекрасным вчера, ныне это место предстало перед магом зловеще укромным – и крепкая верёвка в руках Стимулы атмосферу отнюдь не улучшала.
Верёвка. Дерево. Юноша даже слабо улыбнулся – какой банальный и жалкий конец! Он, молодой маг из купеческой семьи, богач и носитель тайных знаний, закончит жертвой отморозков с большой дороги, повешенный на суку.
Видать его мысли были расписаны по всему лицу, раз серокожая повернулась к нему с настолько злой улыбкой.
— Что, малец, о Тёмных Землях мечтаешь? – Едко заметила мужедева. – Думаешь: «Щас станцую пенькового и на покой»?
— Точняк! – Зазвенел голосок Оторвы. – Походу пацанчик так и думает, ёпт. Типо ща кирдык-пиздык и к Сильване нахуй!
— Они все так думают. – Заметила магичка. – Но их можно понять: крепкое дерево да крепкая пенька – комбинация столь же классическая, как вино и сыр.
— Недоумок. – Лаконично сплюнула эредарка.
— Ну что ты так, Кальдерочка. – Мягко прервала подругу Мирра, заставив всех умолкнуть. – Зачем малыша обижать. Ему о наших забавах знать неоткуда.
Забавы... Горло Калеба свело полным отчаяния всхлипом. Проклятые твари! Сколько пережил, а они и не думают прекращать!
Моя молодая тётя.