подруги были другие планы. Глаза охотницы, полуприкрытые, распахнулись и возмущённо воззрились на магичку – одна из волшебных рук крепкой хваткой пережала основание тёмно-серой мошонки.
— Что такое, моя хорошая хавронька? – Спросила Изора с притворной елейностью. – Никак шарики жмут? Может тебя к ветеринару отвести, м? Он быстро решит все вопросы.
Рядом с хозяйством Стимулы засветился воздух. В неяркой вспышке возникли большие полупрозрачные ножницы синего цвета, что тут же начали угрожающе щёлкать. После, раскрывшись во всю ширь, принялись тереться краешками лезвий о чувствительные органы дренейки.
Дыхание серокожей участилось. Оскалившись – искажённая прижимавшей лицо рукой, эта гримаса получилось особенно устрашающей – она зарычала. Чем лишь вызвала у подруги ещё более широкую улыбку.
— Ой, свинка Стимми хочет шалить! – Воскликнула Изора с деланным возмущением. – Ну точно не избежать похода к ветеринару!
Магические ножницы пришли в движения. Сойдясь на оттянутом основании мошонки Стимулы, они начали закрываться, впиваясь в нежную плоть.
— Чик! И никакого больше беспокойства! – Заявила волшебница, что сложила руки на груди и улыбалась до ушей, дура-дурою. – Станешь смирной, послушной – правда, без твоих любимых шариков. Как тебе такой способ расчёта, свинюшка?
Ножницы сильнее впились в мошонку, заметно промяв тёмно-серую кожу. Охотница задышала ещё чаще, а её взгляд, растерявший всякую остроту, блуждал, точно его хозяйка заблудилась – в мыслях ли, ощущениях ли, или, что скорее, вовсе даже фантазиях. Волшебное острие же у её яиц продолжало своё медленное, угрожающее движение – ещё чуть-чуть, и тот самый «чик» отделит мужедевичью гордость дренейки.
Но этого не случилось. Не закончив свою страшную работу, ножницы так и зависли, до пределов безопасного пережав серокожей основания тестикул. Прижатая к земле, обездвиженная, в шаге от кастрации, та лишь смотрела на подругу томным взглядом. А член её, что только что едва не лишился тех придатков, без которых он стал бы бесполезным мясным поленом, продолжал подрагивать. И только белёсые капли перестали слетать с его кончика – слишком крепка была хватка на мошонке, совершенно отрезав массивный орган от доступа к предсемени.
Непонятно как, но улыбка на лице магички лишь приобретала в кривизне и ширине, став совершенно гадкой. И как только лицо не лопнет?
Будто дабы подчеркнуть это гадкость, Изора усилила нажим волшебства. Замерев, ножницы по-прежнему угрожали сделать роковой «чик», но теперь не только они грозили достоинству серой. Руки, что до того мяли нежные, тугие органы, преобразовались в сгустки света, что разбились затем на части, приняв форму десятков крупных гвоздей. Эти новообразованные магические конструкции медленно впились в нежную плоть – недостаточно глубоко для раны, но более чем достаточно, чтобы Стимула почувствовала каждый миллиметр каждого гвоздя. А тем временем руки, гулявшие по члену, стимулировавшие, манившие наружу содержимое так нещадно мучимых тестикул, и не думали униматься. И Калебу, что наблюдал за происходящим с ужасом и примесью любопытства, порождённого самой лишь дикостью увиденного, оставалось лишь гадать, какие ощущения в данный момент испытывала серокожая дренейка.
Ошеломительные, должно быть. Стимула окончательно потеряла над собой контроль: закатила глаза и, по-собачьи вывалив язык, по-собачьи же часто-часто задышала. А подёргивания бёдер и члена и вовсе приняли спазматический характер – даже самая далёкая от секса душа догадалась бы, сколько отчаянно рогатая стремилась к разрядке.
Да только не закончила ещё Изора издеваться! Она снова принялась жестикулировать – выставила руку с оттопыренным указательным пальцем. Тот час же, в дополнении к тем рукам, что продолжали гулять по огромному члену-колоде охотницы, перед окольцованной головкой возникла ещё одна. И указательный палец той был недвусмысленно нацелен в самое яблочко уретры.
Стремительный выпад руки дренейки её заклинание повторило до
... я сяду в скорый поезд ...