сегодня помаленьку, во-вторых, все еще впереди... главное, что трепаться между собой они больше не пытались.
После такой побудки все проснулись окончательно и встали, собираясь идти мыться. Оля с Нинкой посмотрели на шелковую, темно-синюю, подобранную так, чтобы хорошо контрастировать с цветом Нинкиной кожи простыню и, ахнув, немедленно содрали ее с койки. Живого места на тряпке и впрямь почти не было: если не гель, так сперма, а на том месте, где лежали Олины бедра во время фистинга, было еще и подозрительного вида желтоватое пятно. «Ладно, не обкакалась от такого», ехидно подумал я, посмотрев на лежащий на тумбочке ужасный инструмент, и потащился вслед за остальными к соседям, в баню.
7
Следующие десять дней у меня в памяти слились в какой-то один сплошной праздник. Больше всего это напоминало, наверное, медовый месяц, только вчетвером. Впрочем, откуда мне знать? Современные свободные нравы не предполагают, что молодые впервые спознаются только после свадьбы. У нас с Нинкой, собственно, и свадьбы-то толком не было, начав жить вместе, мы только через месяц отметили это событие в узком кругу друзей, в кафе, а формальности на тот момент не выполнили вовсе.
Катька была по-прежнему у бабушки с дедушкой, и помешать нам безумствовать не могла. Все эти дни мы почти не расставались, забросив работу, благо, она это вполне позволяла. Мишка в первые два дня еще ездил ненадолго на фирму, но на второй день был оттуда, за полной в данный момент непригодностью к разумной деятельности, с позором изгнан. Вернувшись домой, он в лицах рассказал нам, как шеф, углядев очередную идиотскую ошибку в подготовленном им документе, сначала схватился за голову, потом встал, взял Мишку за плечи, посмотрел ему в глаза и грязно выругался. «Михаил! У вас в глазах только секс! Секс, секс и еще раз секс! И больше ничего! Вы, кажется, и меня сейчас отымеете!» Мишка смущенно замялся, а шеф, чуть ли не за шиворот таща его к выходу из кабинета, продолжал орать: «Идите прочь, половой безобразник! И не появляйтесь, пока не удовлетворите свою похоть на год вперед!» А потом засмеялся и грустно добавил: «Миша, я не знаю, что с тобой, но... в конце концов, ты сколько в отпуске не был? Два года? Ну иди, раз бабу нашел, баба – лучший лекарь от усталости. Недельку из постели не вылезайте, а потом придешь другим человеком... Мы справимся». И тяжело вздохнул: «Эх, молодость...»
Знал бы шеф, что эта «баба» - законная жена. Которая немедленно скорчила хитрую гримаску: «И где она, та постель? И та баба?», и все опять закрутилось так, как и во все эти дни.
После представления, устроенного нам Мишкой и Олей в первый день после месячных, мы уже ничего не стеснялись и ничего не боялись. Как-то сами собой установились правила, позволявшие без проблем любиться всем вместе: нельзя засовывать члены в дырки чужих жен, нельзя уж слишком сильно увлекаться ласками чужой половинки. А все остальное – не только можно, но и нужно. Можно, если попка чужой жены вдруг оказалась перед твоими глазами, чуть лизнуть языком сладкую щелочку и даже забраться туда парой пальцев, вызвав сладкий ответный стон – и тут же вернуть руку к своей половинке; можно поласкать сосочки чужой жены, стонущей от удовольствия под своим мужем, если они вдруг оказались в пределах досягаемости, а то и помять сиськи с шуткой, если ты в это время не очень занят телом своей супруги; женщинам можно подправить член чужого мужа, чуть его при этом приласкав, если он вдруг не сразу попадет в законную цель,
Опущенные