же встать и немного побродить вокруг койки, распутывая его узлы и разглядывая, по дороге, картину всеобщего изнеможения. Зато я получил от Оленьки благодарную улыбку, а он – слабенький, в меру оставшихся сил, но все же, судя по ответному звуку, чувствительный тычок под ребра. После чего я добрел до своего места, прижался бессильным членом к Нинкиной попке и, несмотря на белый день, выключился. Последнее, что я запомнил – видный мне поверх плеча жены зеленый светодиод камеры, стоящей на подоконнике.
А проснулся через пару часов от странных шевелений той самой попки, к которой я прижался, засыпая. Приподнял голову, присмотрелся и прислушался. И было к чему. Дамы, лежа личиками друг к другу, мало того, что тихонько чмокали губами, целуясь, так еще и, откинув по коленке вверх, ручки запустили друг другу в низки. От чего, собственно, и происходили разбудившие меня шевеления.
Хмыкнув, я проверил готовность своего орудия. Орудие вполне отдохнуло и было почти готово к бою. Запустил руку под Нинкину попку. Мало того, что там было мокро, так я там еще и встретился с Олиной рукой, вполне уверенно ласкающей Нинкин клитор. Попытался выселить квартирантку, но она выселяться не желала никак, а жена дышала все тяжелее и водила попой все интенсивнее, и, в конце концов, я плюнул. Убрал из щелки свою руку и, чуть разработав вход, завел в Нинкину глубину теперь уже совсем готовое орудие. Нинка ахнула, дернувшись навстречу, но Олина рука не исчезла. И периодически задевала мой поршень до тех пор, пока проснувшийся Мишка не сделал, похоже, точно то же самое, что и я. Во всяком случае, ахнула Оля ничуть не хуже Нинки.
Я приостановил движение и, высунув голову, засмеялся. Навстречу мне появилась голова Мишки. «Ну как?» - спросил я его. «Дык... Засадил!» - гордо ответил он и пару раз дернулся, демонстрируя успехи. Толчки, через Олю и Нинку, передались мне. «И я», - ответил я и дернулся тоже. «А не лениво?» - с сомнением спросил меня Мишка. Я задумчиво прошелся внутри Нинки, прислушиваясь к ощущениям. Неуверенно ответил: «Да вроде нет...», и тут Нинка, пробормотав: «Я тебе поленюсь!», насадилась на меня сама. Я вопросительно посмотрел на Мишку: «А твоя? Не шевелится?», он помотал головой, но Оля, не согласившись с утверждением, возмущенно заявила: «Как это не шевелюсь? Я внутри...», после чего Мишка, дернувшись, довольно сказал «Ага»!
Поднявшая голову Нинка, посмотрев на мужчин, скорчила гримаску: «Только неудобно», и я глянул на Мишу. «Раком поставим?» - «Ага!».
Взяв жен за бедра, мы поставили их в оговоренную позу и принялись не торопясь натягивать на колы. Девки, повернув лежащие на простыне головы друг к другу, хихикали, о чем-то перешептываясь, и нам с Мишкой в конце концов это надоело. На мой вопрос: «А ты свою в попу дерешь?» Мишка, с таким радостным видом, будто эта идея была лучшей за всю его жизнь, почти заорал: «Да!!!», немедленно вынырнул из Олиной главной дырки и потянулся за гелем. Дамы внизу притихли, но поп не убрали, и даже, кажется, чуть завертели ими, предвкушая. Приставив члены к черным ходам жен, мы плеснули на места стыковки тем гелем, которым Мишка намазывал для Оли анальную пробку. Переглянувшись, дружно приподнялись и затолкали свои инструменты в глубину. Нинка застонала, Оля сказала радостное «А», мы с Мишкой, довольные реализацией хорошей идеи, церемонно пожали друг другу руки, синхронно, с оттяжечкой заработали, иногда, разрабатывая дамам дырочки вширь, сталкиваясь бедрами, и почти одновременно спустили в жен понемногу. Оргазмов у дам не случилось, но мы не расстроились – во-первых, хорошего
Как мы с подружкой писали на пивном фестивале