Я протянула руки, и мы надолго крепко обнялись, прежде чем я заговорила.
— Теперь о пицце: я рекомендую «Амальфи». Звучит нормально?
Она ухмыльнулась, и мы направились на кухню.
В следующие выходные девочки вернулись в Мэн, и мне пришлось принимать решение. Принять решение было нелегко, но я его приняла, даже несмотря на то, что разговаривала с ним по телефону. Позвонив Дарреллу в воскресенье после возвращения девушек, я сказала ему, что хочу на некоторое время приехать в коттедж.
— Тереза, это замечательно. Я все подготовлю для тебя. Мне все равно нужно провести некоторое время в доме у реки...
Я прервала его.
— Нет, Даррелл, я хочу, чтобы ты тоже был там. Я хочу увидеть тебя, узнать, как у тебя дела, и, возможно, просто наверстать упущенное. Девочки только что вернулись с отдыха, и было просто замечательно увидеть их снова. Я захвачу чердак, когда буду там.
Сначала он колебался, но потом согласился. Через пару недель я договорилась о поездке и приехала из Бангора. Девушки на работе согласились подменить меня, и я забронировала поездку на две недели, а не на одну.
В Бангор я прилетела около часа дня и, проезжая по старому мосту Брюера, чтобы выехать на трассу Rt.9 для трехчасовой поездки к озеру, поняла, что прошло почти 14 лет с тех пор, как я в последний раз совершала эту поездку. Когда Келси была маленькой, мы часто заезжали в пекарню «Кэмпбелл», расположенную недалеко от старого моста на Сентр-стрит, и брали пакет пончиков с патокой и полдюжины пирожков с повидлом. Ни того, ни другого в долине не достать, а мне очень хотелось, но пекарни больше не было. В итоге я обратилась к какому-то парню из музыкального магазина в конце улицы, и он направил меня в их новое место на Стейт-стрит.
Сделав остановку, я направилась на восток по «Воздушной линии», как называют это шоссе. Много лет назад это была извилистая, холмистая двухполосная дорога, но с тех пор ее выровняли и спрямили, и она стала довольно скучной. Но солнечным мэнским днем в конце августа мне было не до этого.
Подъехав к коттеджу и припарковавшись, я увидела Даррелла на озере в его каноэ. Он был одет в зеленую фланель и коричневую фетровую шляпу. Стоя на пляжной гальке перед коттеджем, я вспомнила дежа вю, когда стояла здесь бодрым октябрьским утром несколько лет назад с сердитой и растерянной Келси, спавшей в машине. Тогда я была безнадежна, но теперь возродилась.
Даррелл подплыл к берегу и, увидев меня, помахал рукой, я ответила ему тем же. Когда он ступил на гравий, мы обнялись и устроились на крыльце и в паре качалок. Это было новое дополнение, о котором мы говорили много лет назад, еще до моего предательства. Многое было новым или другим. В декоре прослеживалось влияние Салли, а несколько ее работ из стекла красовались в окнах.
— Это был первый успех Салли, — сказал он, указывая на стеклянный зверинец с гагарами и утками в камышовой экспозиции.
— По крайней мере, то, что она считала своим первым успехом. Мне нравились все ее работы.
Он с тоской посмотрел вдаль.
— Она была прекрасна, Даррелл.
Это все, что я смогла сказать, не задыхаясь от задумчивой меланхолии Даррелла.
— Да, — просто ответил он.
Мы посидели в тишине еще некоторое время, прежде чем подняться и войти в коттедж. Он был построен в стиле, который на юге называют «ремесленным» (Craftsman), с большим количеством натурального дерева и открытых пространств. Дровяная печь была огромной и покрыта узорчатым полированным никелем. На ней стоял медный чайник, который я запомнила
Жестокая реальность! Продолжение 1-ой части. 
