Утренний солнечный свет блестел на гладкой поверхности озера Вэст-Гранд, и ранним утром в прохладном воздухе висела неподвижность. Это был мертвый штиль раннего октябрьского утра, когда большинство сезонных туристов и обитателей коттеджей уже давно вернулись в свои отдаленные дома и города. На многие мили вокруг на этом голом участке мэнских лесов и воды были только выносливые круглогодичные жители и несколько проезжих из Индиан-Тауншип на востоке.
Весло почти бесшумно вонзилось в воду, подталкивая мое каноэ к берегу озера, где меня ждало уютное тепло в коттедже, который я теперь называл домом. Лагерь из трех комнат со спальным чердаком отапливался старой дровяной печью Дувра, с медным чайником горячей воды наготове для приготовления чая на пару. Это простая жизнь, далекая от сложностей моего прежнего существования.
Мой дед построил этот лагерь задолго до моего рождения, и когда он скончался несколько лет назад, то оставил его мне по завещанию. Когда я был маленьким мальчиком, я проводил здесь лето, изучая каждый уголок Вест-Гранда, его притоков, включая участки «Ручья», спускающегося в Большое озеро. Это серьезное место для рыбалки и охоты, суровое и отдаленное, но доступное для тех, кто тоскует по «Даун-Исту».
По мере приближения к берегу я разглядел ее фигуру, закутанную от непривычного холода, по крайней мере, холода по сравнению с низменной страной (Low country) в Южной Каролине. Было на 40 градусов холоднее (-3, 8С), чем 65 градусов (18, 3 С) тепла ее южного комфорта, и я знал, что под слоями неподходящей одежды она стоит и дрожит, пытаясь согреться. Она никогда не понимала моего пристрастия к фланели.
Когда алюминиевое дно опустилось на гравий, и я ступил на твердый берег, то посмотрел на нее с таким холодом, какой только мог выработать мой измученный и эмоционально истощенный разум, чтобы создать фасад недовольства. Она выглядела хорошо, а я - иначе.
— Даррелл, нам нужно поговорить.
Я не разговаривал с ней уже почти год, и, по правде говоря, я не был готов к разговору с ней. Да и вообще я не знал, захочу ли я когда-нибудь снова поговорить с ней в этой или следующей жизни. У меня была своя жизнь, и я жил так, как хотел, и все было хорошо. Я посмотрел на нее и кивнул в сторону коттеджа.
Когда мы вошли в дом, в воздухе витал запах печеных бобов и кофе, а после того как я растопил дровяную печь, на кухонном столе появились две кружки с кофе.
— Ты голодна? — спросил я ее.
— Нет, спасибо, я быстро перекусила в магазине на шоссе, прежде чем ехать сюда, — ответила она.
— Это хорошо. Удивительно, что он был открыт так рано.
В сезон магазин «У Эрли» открывался в 4:30 утра, но после того как дети возвращались в школу и коттеджи начинали пустеть, он обычно открывался не раньше 6 утра, за исключением сезона охоты на оленей в ноябре. Я оглядел свою бывшую жену, пока она сидела, и подумал, о чем, черт возьми, она вообще может хотеть поговорить после всего, через что мы прошли.
— Тереза, почему ты здесь?
Она возилась с ложкой, добавляя немного сахара в свой черный кофе, и смотрела мне в глаза. Было время, когда мы вдвоем могли читать мысли одним лишь взглядом. Это было другое время, другая эпоха.
— Развод... Я не пошла на это... — еле слышно прошептала она в ответ.
Я пристально посмотрел на нее и, подойдя к плите, наложил в тарелку фасоль и ветчину.
— Что ты имеешь в виду? Все уже сделано. Мы оба подписали бумаги почти год назад. Это было свершившимся
Фото модель 1