молотом судии и топором палача одновременно, на глаза навернулись слёзы обиды и страха. Это был не выбор, а лишь ещё одна пытка: откажись он – его затрахают до смерти, прими – все его мучения повторятся. По его, Калеба, собственному выбору.
Его глаза метались между лицами рогатых. Хищные улыбки, хищны глаза, никакого сочувствия. Ниже, перемазанные в сперме его изнасилования члены подёргивались, роняя белые капли в предвкушении нового раунда насилия. Такого же жестокого, срывающего голос криками, рвущего задницу и чувство достоинства.
Маг зажмурился, дыша тяжело и быстро. Что выбрать? Что делать? Что лучше – нет, что менее мучительно? Они обещали отпустить его, закончив. Но вынести ещё раунды этого ужаса... Он бы предпочёл забвение такому. Но он так не хотел погибать – только не так, только не тут, только не с этими!
Желание жить победило страх боли. Будь что будет – сожалеть он будет потом, абы удалось спастись. Абы вообще осталась возможность сожалеть.
— Да. – Сорвалось с губ мага, чьё сердце упало в самую грязь. – Пожалуйста, исцелите меня полностью.
Жрица не ответила ему – лишь улыбнулась. И сделала так, как он попросил, вернув его анусу девственную тугость и нанеся свежую порцию смазку.
А потом маска вернулась на глаза, а чужие руки – на талию. Но на этот раз, дренейка за его спиной решила не молчать.
— Ну что, малыш, покатаемся? – Задала Мирра риторический вопрос.
Ему повезло ещё меньше, чем в самый первый раз. Её фаллос был не в пример изориному широк на конце, и попытка ввести его в умасленное, но такое заново тугое отверстия причиняла ещё больше боли. Кряхтя, маг как мог старался расслабиться, чтобы облегчить свою участь, но проникновение всё равно оказалась ужасно резким. Оно тут же дало ему повод размять восстановленные голосовые связки.
В этот раз медлительность её продвижения не была благом. Агония первого раза растянулась многократно – парень успел сорвать голос на одном только введении. А когда дренейка подалась назад – что, почему-то, оказалось куда больнее – мог лишь хрипеть и дёргаться.
Взятый ею медленный темп больше не приносил постыдный стояк. Слишком велика была боль в распираемых кишках и заднице, чтобы одной лишь стимуляции простаты хватило для возбуждения. И хоть обесчещенный юноша был избавлен от унижения пассивного оргазма, физическое облегчение от оного также обошло его стороной. Растягиваемый конской громадиной, кричащий от боли заплаканный парень не знал, какой вариант был хуже.
Даже когда рогатая разрядилась, залив теплом его простату, удовольствие не приблизилось. Раздражённая массивным проникновением плоть нутра, после чар Мирры не только исцелённая, но и более не разогретая-растянутая, болезненно отреагировала на потоки семени. А краешек залупы, подцепивший на выходе анус, и вовсе заставил мага взвыть, пока на его спину летело семя остальных рогатых.
Напоследок, жрица погладила его по заднице, в какой-то чересчур торопливой манере, и уцокала восвояси, отдав на растерзание следующей насильнице.
— Дорогой, не изволишь ли ты сказать: «ААААА!»
— АААААААААА!!! – Мигом повиновался Калеб.
Видать перестаралась с ним жрица, но проникновение магички вышло на редкость мучительным. Её член, вроде бы относительно подруг тонкий к кончику, тем не менее вбивался в него бревном, причиняя нестерпимую боль и заставляя срывать голос. А уж когда спустя некоторое время ей наскучило простое насилие, и она принялась менять угол фрикций, вбиваясь в стенки кишечника то тут, то там, её горе-коллега и вовсе охрип.
— Потрясающе! – Сказала она чуть запыхавшись. – У нерадивых должничков в Кирин-Торе редко бывают
Запах страсти