их до синяков. Дождь же из спермы, устроенный ему остальными дренейками, он не заметил вовсе, как и их разговоров.
Что ему не удалось пропустить мимо внимания, так это следующую, финальную партнёршу.
Он знал, кто это. Никакая боль не могла подавить тот инстинктивный ужас, который вызывало само её присутствие. Руки, что легли на его бока, было скорее уместно называть лапами, и нежностью они были подобны стальным капканам – вырваться из таких не смог бы даже минотавр.
Но вот то, что упёрлось в его раздолбанный задний проход, заставило оцепенеть. Именно упёрлось, ведь как бы сильно его не раздолбали, подготовить к введению чего-то ТАКОГО мог, наверное, лишь сеанс содомской любви с каменной колонной. Если предыдущая дренейка была огромной, эта...
Эта была БОЛЬШЕ.
Полубеспамятство больше не было его спасением – ничто не могло быть. А лёгкие и связки нашли и второе, и третье дыхание. В такой боли не могло быть ни милисекунды отдушины, к ней было невозможно приспособиться, от неё было невозможно отвлечься. Он орал и орал: надсадно, истошно, как резанный, как освежёванный, как сжигаемый и сажаемый на кол, раздираемый на части и растворяемый в кислоте.
Не было не секунды молчания, как не было ни секунды передышки. Маг не понял, как именно им овладели – лишь почувствовал, что его рвёт на куски стая демонов. И форму её члена угадать не смог – лишь показалось ему, что в него вошла агония, одевшая плоть. Вместо темпа – непрерывное движение. Вместо фрикций – удары тарана. Зафиксированные конечности выворачивались. Потроха, ячички и ягодицы отбивались.
Она не трахала его и даже не насиловала – ебла с безжалостностью сверхновой. Настоящее чудовище, что не знало ни пощады, ни усталости. Монстр. Демон.
Кальдера.
Когда она вышла из Калеба, напоследок от души помочившись на него, из его рта шла пена. Спина его была укутана засохшим семенем, а из задницы, что была похожа на обрамлённый раздутым красным бубликом тоннель, хлобыстал густой и горячий поток, вытекая из надутого живота. Он бежал по почти чёрным от синяков ягодицам и раздутым от ударов яиц яйцам, и по ногам, желтовато-белым от слоёв дренейской спермы, а на полу под станком растекалась громадная лужа.
Рядом переговаривались, шутили, смеялись. И он тоже улыбался, насколько ему хватало сил, самыми краешками рта. Первый раунд закончился. И он был рад даже самой короткой передышке. Даже пара секунд без этого чудовища была слаже двух ночей с лучшей девчонкой на свете.
Так бы он и млел вопреки всему, если бы закрывавшая глаза маска вдруг не ушла на лоб. Глазам его, в первый пару секунд моргавшим от яркого света, явились те, что его пленили и обесчестили – и то, чем они обладали.
Они стояли перед ним полукругом, точь-в-точь как когда красовались пред началом экзекуции. Но теперь, когда та состоялась, их внешность самую малость поменялась.
Взгляд парня зацепился за их конские члены. Он разглядывал их с нескрываемым ужасом – настоящие орудия пыток из плоти и крови, они были густо измазаны спермой, не оставляя ни пяди пространства для сомнений в случившемся. Эти громадные фаллосы и не думали опадать, хоть каждый и разрядился пятикратно.
Это ж сколько его ещё будут вот так вот трахать?! Бедная задница, которую он едва чувствовал, с перепугу дёрнулась в попытке закрыться – но куда там, после такого? Только новая порция спермы выплеснулась с мерзким пердящим хлюпанием, обдав мошонку и ноги горячей волной.
Рогатые садистки тут же захихикали.
— Ути какая пердушечка! – Произнесла охотница довольным голосом. – Хорошо же мы гузно тебе уработали. Ой, хорошо!
На физ-ре