трахать его языком. Она то вынимала его почти до упора, до вгоняла куда-то так глубоко, что Калеб и понять не мог, где в такие момент оказывался кончик её языка. Судя по ощущениям, ей удавалось заходить глубже толстой кишки и погружаться в тонкую, но он не был уверен – всё это причиняло ему слишком большие дискомфорт и боль, чтобы сохранить ясность мыслей.
Юному волшебнику осталось лишь повизгивать, дёргаясь на руках дренеек. Надутые шарики его при этом танцевали, множа и распространяя болевые ощущения. Стоило ему кое-как взять себя в руки и замереть, щадя своё хозяйство, как эредарская садистка замечала это и делала особенно болезненное движение языком. Тогда парень дёргался, и его несчастная мошонка дёргалась вместе с ним, и крик боли его мужских долей проходил по всей нервной системе мага, пока не срывался с его уст.
А затем он и вовсе заорал, когда язык Кальдеры резко проскользнул до упора и начал гулять по стенкам кишок скребком, собирая сперму её подруг. Длинный отросток извивался-танцевал всей длиной – а с ним и юный маг, и его надутое хозяйство. От такой пляски шары парня превратились в очаги боли, внутренности горели, а на животе начали проступать и исчезать десятки маленьких бугорков. Будто под его кожей бегала стайка скарабеев-паразитов, что по слухам водились в иллитидских пустынях Калимдора.
Звук, с которым рогатая вынула свой язык, был особенно склизким и мерзким. Её длинный-длинный орган выходил долго, не торопясь собирая по пути все чувствительные точки – досталось и бугорку простаты, от чего член парня теперь стоял во весь свой невеликий рост. Заодно его распахнутый конскими членами анус буквально блестел теперь от слюны, а в потрохах не осталось и капли дренейского семени. Едва ли хоть раз в жизни его кишечник обладал столь девственной чистотой.
А пока он обмякал в руках лиловокожей и небеснокожей, Кальдера и не думала прекращать. Нет, к ужасу мага, до которого сквозь туман в голове вдруг дошло значение обронённого Миррой слова «поцелуй», всё только начиналось!
Причиной как его резкого прояснения, так и страха, стало недвусмысленное положение языка эредарской мужедевы, что насмешливо смотрела на него снизу-вверх, надрачивая себе рукой. Выставленный навстречу головке возбуждённого члена парня, он точно рыцарское копьё был нацелен в самый её центр.
Прямо в тугую, нетронутую щёлочку его уретры.
— Ну что, дорогуша? Так тебя ещё не целовали? – Томно шепнула перепуганному парню Изора, лизнув шею.
— Скажи «чмок-чмок», чушок! – Бойко произнесла ему на ухо Оторва и мягко укусила за мочку.
— По-по-подождИИИИИИИИИИИИИ!!!
Протест парня перерос в визг, когда гибкий отросток рогатой змеёй метнулся вперёд. Единственный ударом склизкий от слюны орган раздвинул вертикальные края щёлки и исчез внутри члена.
Калеб визжал поросёнком. Каждый раз, каждый проклятый раз, когда он думал, что достиг дна изобретательность дренеек, те лишь погружали его ещё глубже в свою извращённую фантазию! Видано ли такое – парень чувствовал, как теряет девственность, о наличии которой даже не подозревал!
И как теряет! С огромным, мучительным трудом язык красной не погружался – пробивался вглубь его бедного члена. Как змея или червяк, он слега извивался из стороны в сторону, стараясь найти лазейку, раздвинуть острым кончиком неподатливую плоть и преодолеть очередную отметку. Сантиметр, два, три, полчлена – движение не прекращалось ни на мгновение, а с ним не прекращалась и боль.
В какой-то странной, неправильной мере он был благодарен Стимуле за тот ужас, что она с ним сотворила. Если бы не следы оргазма серокожей, щедро заполнявшие всё его достоинство от кончика члена до самых глубин яиц, его хер либо рассудок просто не
Геометрия (Часть первая "Кулек")