Пальцы отца, бережливо протиснулись в половинки вульвы и повернулись влево, вправо, обмазываясь соками дочери.
— Пап! Ой! – коротко вскрикнула Ленка, от чувствительности.
— Всё хорошо, терпи немного – ответил отец, переходя губами ко второй её груди, а пальцами пробираясь в вагину – Ещё ниже присядь – попросил он.
Ленка сползла задницей по стене ниже, почти до обувной стойки.
Пальцы отца, вошли в её горячее лоно, почти полностью, загнулись внутри и начали трястись вместе с его рукой, разминая под клитором.
Чувствуя, что вот-вот обоссытся, Ленка застонала и вцепилась в отца крепче. Папа уже не тряс рукой, а дергал пальцами внутри, будто насадив дочку на крючок.
— ПААААП! – истошно провыла Ленка, шумно выплескиваясь на руку отца и на пол прихожей. Анька завертелась в кроватке и Михалыч, быстро заткнул Ленке рот.
Снова задергал пальцами, заставив дочку трястись и глухо выть от наслаждения. На втором оргазме, она разревелась.
Отец вынул пальцы и придержал дочь, пока она обессиленно, сползала по стене вниз.
Склонившись над ней и уперев руки в колени, Михалыч поцеловал плачущую дочку в макушку.
— Мне сейчас к маме нашей, надо идти – спокойно ответил Михалыч – Болеет она, говорю тебе.
— Ладно, пап, ладно! – быстро закивала Лена и снова прикрыла лицо ладонью.
— Ты не переживай – присел на корточки отец и погладил обнаженное плечо дочери – Завтра вечером к тебе вернусь – он убрал руку от лица Лены и заглянул ей в глаза – Завтра, с ночевкой приду, лады? – улыбнулся Михалыч.
— Пап! Спасибо...
Папа ушел, а Елена встала, под струи душа.
Впервые, за последние месяцы, она улыбалась...
________________________________________________
— Вот эти по два раза в день, после еды — поучал Петр Михалыч, показывая наемной сиделке, баночки с таблетками
— Эти, один раз утром — взял он в руки прямоугольную упаковку — Запомнили?
— Запомнила, Петр Михалыч — кивнула седоволосая женщина, с пучком волос на голове.
— Вы во сколько завтра вернетесь?
Быстро прикинув в уме, что Анютку надо будет отвести в садик с 7 до 8, Михалыч подумал ещё секунду и ответил.
— К десяти вернусь — улыбнулся он и сел на край кровати. Погладил бледную щеку жены.
Ольга с трудом приоткрыла глаза, с ещё большим трудом подняла руку и накрыла его ладонь своей. Прижалась к ней с любовью и теплом. Нежно посмотрела в глаза мужа, с которым прожила двадцать пять лет.
— Петь, скажи честно, куда ты уходишь на ночь? — слабеющим голосом, тихо спросила она.
— По делу — как всегда коротко ответил Михалыч, глядя в ответ и поглаживая её большим пальцем по щеке.
— Настолько важное дело? — полушепотом отозвалась Ольга — Ты ещё ни разу не уходил с ночевой за все три года моей болезни — мягко и с тоской улыбнулась она — И... если ты идёшь к любовнице, то так и скажи. Я пойму... — выдохнула она.
— Нет, родная, я не к любовнице — честно ответил Петр, поцеловал жену в лоб и широкими шагами вышел из комнаты...
Уложив Анютку спать, Михалыч и Лена сидели на кухне полуторки.
Отец молча брал маленькие крекеры из вазочки, закидывал их в рот и запивал сладким чаем, с улыбкой глядя на дочь.
Живот её уже был круглым и Елена, то и дело поглаживала его, смущенно усмехаясь в ответ, на улыбку отца.
Вдруг Лена потупила взгляд, призадумалась и вновь посмотрела на отца, из-под ресниц. Смотрела строго и пристально. Михалыч уже по взгляду понял, какой вопрос сейчас прозвучит из её нежных,
Настенка - Горемыка 