соприкасаются, пусть и через тончайшую ткань, которую можно считать препятствием только условно!
— Ну мам! Это же не половой акт!
Светлана уже была в этом не уверена, судя по скакнувшему вверх возбуждению, но именно оно заставило ее промедлить с возражениями. А сын воспользовался ее ступором, принявшись имитировать коитус, двигая бедрами. «Что я делаю? Что мы делаем? – вопрошала себя женщина, чувствуя, как жесткий ствол проходится вдоль щелки. – Сейчас... Сейчас... Сейчас я остановлю это извращение... Только еще... Еще немножко...».
Неимоверным усилием воли ей удалось вынырнуть из омута вожделения:
— Антон! Прекрати! Мы не должны ТАК делать!
— А как?.. Так?
Она не успела среагировать, занятая борьбой с собой, попытками подавить стоны и заполошное дыхание, и Антон, переместившись вперед и приподняв бюстгальтер, быстро задвинул член между грудями. Их даже не нужно было сдавливать – эту функцию выполнял сам бюстгальтер, зафиксировав половой орган сына в плотном нежном плену округлостей матери.
— Антон!!! – возопила она, улетая от восхитительных ощущений скольжения такого жесткого стержня в уютных тисках бархатистой чувствительной кожи. – Прекращай!
Светлана поняла, что попала в такую же ловушку, что и утром – тяжесть рослого подростка надежно прижала ее тело к постели, а руки – к бокам. К счастью, член сына находился не во рту, а «всего лишь» между сиськами. Впрочем, это было почти так же возбуждающе, как прикосновения к половым губкам через ткань.
— Тоша, - вкрадчиво произнесла она. – Ты понимаешь, что насилуешь собственную мать? Разве так мы воспитывали тебя?
— Ну, мам, - обиделся юноша. – Разве я делаю что-то, о чем мы не договаривались?
— Да! Это тоже своего рода половой акт!
— Нет! – упрямо набычился Антон, но потом его лицо разгладилось. – Поцелуй его, и мы вернемся к предыдущей позе.
— Никаких поцелуев и предыдущих поз!
— Но я же вижу, что ты хочешь, чтобы я продолжал.
— Тебе показалось... И вообще - а если я захочу прыгнуть с десятого этажа, то ты тоже предложишь мне это сделать?
Светлана чувствовала, что сын уже вполне себе трахает ее между сисек, а не нежно и медленно имеет, как вначале... И она сдалась, гоня от себя мысли, что капитуляция обусловлена прежде всего тем, что ей чуть ли не до судорог хочется вновь ощутить, как член сына трется о чувствительные складки, пусть и через ткань.
Она приподняла голову, и тут же в пухлые, сложенные для поцелуя, губы ткнулась горячая твердая головка, показавшаяся из тесного шелковистого плена.
— Ну? Все? – Светлана откинулась на подушку, пораженная собственной реакцией – легкое касание показалась ударом тока, пронзившим весь организм до самой промежности.
«Как бы не намочить трусики! Что со мной происходит? И это с собственным сыном... Какая же стыдоба!», - подумала и недоуменно подняла глаза.
— Еще! – потребовал Антон, задвинув член так, что он коснулся подбородка.
— Антон! Ты ведешь себя недостойно! Я выполнила свою часть, а ты не держишь своего обещания!
— Но, мам, мы не оговаривали, сколько раз ты поцелуешь... его...
— Нам надо будет потом поговорить о твоем лицемерии.
— Да, мам, конечно, - покладисто согласился подросток, жадно глядя, как полные губы мягко прикасаются к раздувшейся головке.
Вскоре навершие было почти сплошь в помаде, а на сексуальных губах остался лишь ярко красный кант...
Но наконец Антон освободил задыхающуюся в порыве эмоций мать. Ей уже было очень трудно сдерживаться и не показывать дикого возбуждения, которое охватило весь организм – все же ужасно стыдно перед сыном за наслаждение, получаемое от его крупного, отнюдь не юношеского, члена!
— Только сменим позу, - пролепетала она и встала раком, надеясь в
Воспоминания 8-я часть 