молодец. Никто не приехал, а ты приехал. Хоть и не получилось у тебя сатиск... сатисфакцию получить. — Похвалил его уже изрядно захмелевший барин. — Не поверишь, я от всего этого уже вторую неделю не просыхаю.
Антон встал, но у него закружилась голова, и он плюхнулся обратно на стул.
— Куда ты? Оставайся, я весточку твоим пошлю... хотя нет, не пошлю.
Он вспомнил, что сам забил конюха насмерть.
— Глашка!
В гостинную настороженно заглянула ключница.
— Завтра иди в деревню, и найди мне нового конюха. И пару девок себе в помощь возьми, да посисястее и пожопастее, не уродин.
Глашка поклонилась и тихо прикрыла за собой дверь. Антон собрался с силами, встал, и пошатываясь поплелся на выход.
— Будь здоров, Егор Алексеевич.
Барин только хмыкнул, не потрудившись проводить визитера, и снова заорал:
— Парашка! На место!
Прасковья, ожидавшая за дверью метнулась под стол, и уютно зачмокала, нежно посасывая и облизывая барский член, чем вернула барину благостное расположение духа.
***
Антон с трудом отвязал лошадь и забрался в коляску. Развернулся в сторону дома, хлестнул Машку по лоснящемуся крупу, и провалился в сон. За лошадь он не переживал, Машка всегда сама находила дорогу в свое теплое стойло. Снилась ему Ульяна:
... она стояла на пороге его спальни в одной сорочке, и свет падал так, что сквозь исподнее было видно ее красивое тело — высокая грудь со светло-коричневыми трюфельками сосков, изящные обводы талии и бедер, и небольшой просвет меж стройных ног, увенчанный реденькой порослью коротких волосков. Антон поманил ее пальцем и Ульянка, сняв сорочку через голову, подошла, похотливо улыбаясь. Он откинул одеяло, и Ульяна легла рядом, потянувшись к нему с поцелуем. От нее пахло лугом и молоком, а губы были влажные и сладкие, как мед. Антон всласть нацеловавшись отстранился, и сел рядом с ней.
— У меня там все свербит, Антош... я так хочу тебя...
— Я хочу на тебя посмотреть... потерпи.
Антон раздвинул ее стройные ноги, и сел меж них на колени, внимательно рассматривая Ульянкину промежность. Припухшие половые губы прикрывали влажное нутро, и он аккуратно двумя пальцами раздвинул их, пытаясь заглянуть в самую глубину. Ульяна напряглась, втянув носом воздух. Он просунул палец во влажное и мягкое, и подвигал, изучая скользкую поверхность.
Ульянка выгнула спину и застонала. Антон засунул ей три пальца, и задвигал рукой, постепенно погружая ее все глубже. Добавил еще один палец, потом еще, и вот уже вся пятерня вошла по самое запястье.
— Антоша... как хорошо... — с хрипотцой в голосе прошептала возбужденная Ульяна, и задвигала бедрами, насаживая себя на его руку.
Она поймала нужный для себя ритм, через несколько минут закричала и забилась, вытащив руку Антона, и обдала его мощной струей мочи, облив ему лицо и грудь. Ульяна посмотрела на него и заржав как лошадь, скатилась с кровати на пол, не переставая хохотать...
Антон проснулся, и завертел головой. Оказывается они стояли у ворот его дома, и Машка громко ржала, желая поскорее попасть в тепло, и, наконец, до отвала наесться овса.
— Приснится же... — Антон потер лицо и заорал:
— Пахом! Отворяй ворота, бездельник!
Передав лошадь на попечение Пахома, Антон вошел в дом и скинул шубу. После эдакого эротического сновидения ему хотелось только одного — скорее в теплую постель, и побаловать себя «ручным удовольствием». Вспомнить Настино тело, Ульянку, а то и обеих сразу представить.
Пройдя в жилую часть дома, он увидел идущих ему на встречу Марфу с Ульяной. И в него словно бес вселился. Схватил Ульянку за рукав и потащил вон из дома, туда, где кладовые и холодные. Она пока не упиралась, не понимая, что происходит,
Горячая фотосессия Миллы.