Сощурившись, Митрич глядел на синеватый дымок и думал, что курево теперь пошло не то, три — четыре затяга, и нет уж той соломинки — сигаретки, сточилась в дым, и с людьми - то же самое.
Хлипкий стал народ, ненадежный, соплей перешибешь.
Мужик отхлебнул из большой, крестьянской чашки горячего кофе, к которому пристрастился, когда протрезвел.
Митричу нравился его терпкий вкус и табачный аромат.
Вообще — то, данный вычурный, заморский напиток был чужд деревенской породе мужика, замешенной на медах, киселях, чаях, да компотах, но он все же потянулся к нему, особенно после того, как врач из области присоветовал:
— Отказались от алкоголя, так кофе по утрам вам - в самый раз, заодно и сердечко поддержите - кофеин расширяет сосуды.
И теперь наш герой сидел и думал, что это хорошо и правильно, если и вкусно, и полезно.
Кухня фермерского особняка, а именно в нем разворачивается эта история, имела городской вид. Просторный интерьер, современная техника от тостера до комбайна, а мебель в самой Москве заказывали - настоящая, деревянная, из итальянских мастерских, красивущая до невозможности.
Васильевна, это супруга Митрича, которую он звал Бабкой, очень гордилась своей кухней и держала там образцовый порядок. По стенам - светильники, картины, доски, ножи, рукавицы и здоровенный все накрывающий зеленый, шелковый абажур под потолком — прихоть Митрича. Он любил зеленый цвет. Хотя этот несуразный лопух никак не гармонировал с комнатным пейзажем и не лез ни в какие ворота.
Голую, слегка потную спину Митрича овеял легкий ветерок, в кухню явилась сноха Митрича Наталья, простоволосая, в кое — как запахнутом халате.
Молодая женщина шла к холодильнику, и свекор видел, как мелькает в полах халата ее белое, лунное бедро.
Неожиданно для самого себя он задавил шипящий бычок в остатках кофе, напористой струей выдул дым.
Мужик словил ноздрями едва ощутимый, сладкий запах женского пота и неповторимый, здоровый аромат девичьих волос, который не смог заглушить и дым от табака.
Отец собирался уже идти в душ, но теперь понял, что придется уступить очередь этой вихрастой бестии. Вообще — то, в особняке было две ванных комнаты, но Наталья облюбовала ту же, что и отец мужа, где был душ с горизонтальными струями, бьющими в тело прямо из стенок по всей высоте.
Сноха была из тех девушек, которые кружили голову уже одним своим видом.
Вот и сейчас казалось свекру, что под халатом у нее нет белья, у него ожили и зашевелились яйца, и сладкое томление расцвело в груди.
— Доброе утро! - Приветствовала она родственника, подняв высокий стакан и круговым движением языка аппетитно облизала свои губы. На отца она глазела не то с вызовом, не то с иронией. По дурному как-то.
Наталью Митрич почти не знал, общались они мало, никогда не говорили по душам, и вот теперь, в сложившейся трагической ситуации, супруга сына оставалась для отца этаким черным ящиком, что лежит в котором он не ведал. И это слегка пугало его.
— Здравствуй, Наташа, - отозвался домосед.
Свободной рукой бедрастая красавица поправила бирюзовый халат, мужик успел сфотографировать, что белье на девушке все — же есть — белоснежные, простые трусики, плотно облегающие промежность, с волнующей лунной дорожкой, едва приметно темнеющей под полупрозрачной тканью.
Митричу захотелось охватить талию прелестницы единым круговым охватом, крепко, до хруста, прижать к себе и лизнуть ее в пухлые, солоноватые после минералки губы. И чтобы сок ее слюны остался на языке.
И чтобы о грудь его сплющились ее молодые груди, и чтобы головка члена, черт с ним, пусть и через трусы, ткнулась в ее спелую плоть. Хотя бы просто ткнулась, и все.
Конь и армейский друг. Часть 3 