из салона автомобиля. — Антон, помоги поднять нашу матрешку...
Вдвоем с Натальей Сергеевной мы довели Светку до нужного подъезда, возле дверей которого начальница придержала меня рукой и сказала:
— Ты иди в машину и жди там. Веди себя хорошо и не балуйся без меня. Я сама ее доведу.
Веселый у меня шеф, ничего не скажешь... Вернулся к тачке. Для порядка попинал колеса десятилетнего «Фокуса». Достал сигарету, закурил и поднял воротник куртки — дул холодный ветер, совсем не похожий на весенний.
Время было позднее, около двенадцати ночи. Часто мигая, светил единственный фонарь, прикрученный к стене дома на уровне третьего этажа. Где-то далеко лаяла собака, а в другой стороне, так же далеко, орала благим матом кошка.
Из-за угла появилась старушка, которая, быстро шаркая по асфальту ногами, направилась в сторону подъезда, где пять минут назад скрылись Наталья со Светкой. Не успел я удивиться появлению старушки на улице в такой поздний час, как подъездные двери хлопнули, выплюнув из себя довольную Наталью Сергеевну. Не обращая внимания на бабульку, она подняла победно руки вверх и закричала:
— Свобода! Сдала матрешку прямо на руки родным!
— Чего орешь, проститутка престарелая? Ночь на дворе, люди спят... — процедила сквозь вставную челюсть старушенция, окинув взглядом Наталью с ног до головы.
Моя начальница так и осталась стоять с поднятыми руками, в удивлении переваривая поступившую информацию. Но быстро очнулась и опустила руки.
— Бабуль, — прищурилась она, — это ты про меня, что ли?
— А про кого? Тут проституток больше нет, — засмеялась добрая бабушка собственной искрометной шутке.
— Ты чего, карга, совсем очумела?.. На себя посмотри! Шоркаешься по ночам, как выдерга малолетняя! Признавайся, старая, с блядок идешь? — начала наступать на обидчицу Наталья, намереваясь призвать бабку к ответу. — Я тебе щас покажу престарелую!
— Не подходи ко мне, сучка непутевая! Чтоб тебя собаки съели, дура толстожопая! — взвизгнула бабка, потрясая немощным кулаком, и я понял, что пришла пора вмешаться, пока не наступили необратимые последствия.
Сгреб в охапку Наталью Сергеевну и потащил ее к машине, пресекая все попытки к бегству: она так и порывалась вцепиться в бабульку, которая продолжала нагнетать обстановку, давая нелицеприятную оценку моральным качествам моего руководителя. Натали рвалась из захвата, дабы силой доказать старухе, что она не проститутка, и, что важнее — не престарелая. Усадил разбушевавшуюся женщину в машину и захлопнул дверь. Сел за руль, тронул автомобиль с места, а бабка крикнула вдогонку:
— Конечно проститутка! Ишь, подцепила себе ебаря молодого!
— Сгинь, старая сволочь! — рявкнула Наталья, высунувшись в окно, снова демонстрируя мне туго обтянутый тканью зад.
— Да бросьте вы, Наталья Сергеевна, — сказал я, поглядывая на ее задницу. — Нашли с кем связываться.
— И ты тут еще масла в огонь подливаешь! — она развернулась и снова ударила меня в плечо, но уже больнее. — Все «выкаешь» и «выкаешь», достал!
— Мне положено субординацию соблюдать, — усмехнулся я. — Я же на работе.
— Сегодня разрешаю не соблюдать!
— Как скажете...
— Что с людьми происходит, ответь-ка мне, молодой жеребчик? Отчего злые все такие? — философски задалась вопросом Наталья Сергеевна, почесывая затылок. — Хотя, меня давно проституткой не называли... Я уж вышла из того возраста.
— Ну почему же... Проститутки, они разными бывают.
— А ты чего, любитель ночных бабочек?
— Да нет, слышал краем уха.
— Ага, рассказывай... — не поверила начальница. —Тебе вообще сколько лет?
— Двадцать четыре.
— У-у-у... — протянула Наталья. — Совсем зеленый.
— Ну, это смотря в каких местах...
— Ха! Ну и в каких местах ты зеленый?
— Глаза у меня зеленые, глаза, — разговор уходил не
Макаров. Иномирье 