В то утро я поехал к Веронике с тем лишь расчетом, чтобы объясниться и быть понятым.
Я думал, это будет правильно и честнее.
Я слишком любил и дорожил ею, чтобы позволять себе большее...
Но едва Вероника открыла передо мною дверь, мое деловое настроение уступило место житейскому интересу.
— Привет, - сказала Вероника с тенью улыбки на губах.
Она была одета в короткий шелковый халатик, а волосы еще были чуть влажными и пахли шампунем.
Она явно готовилась к предстоящей встрече.
— Привет, - я переступил порог, чувствуя, как поджало в груди.
Готов ли я был сказать, что нам надо прекратить эту связь?
Меня терзал интерес, что будет дальше.
— Чай будешь? – спросила она, пока я скидывал с себя куртку и снимал обувь.
— Нет... Я...
— Сколько у тебя времени? – задала она понятный нам обоим вопрос.
— До одиннадцати отпросился...
— М-м-м...
Мы пересеклись взглядами, и в глазах сестры я уловил аппетит волчицы.
Да что тут скрывать: еще до входа в квартиру я думал совсем о другом, а сейчас готов был впиться в ее губы.
— Проходи тогда... Я скоро...
Она вновь направилась в ванну, а я довольствовался тем, что вымыл руки на кухне и, проходя мимо зеркала в прихожке, посмотрел сам на себя.
«Что же ты творишь? – задал я вопрос сом себе, и тут же успокоил себя ответом: А она что же?»
Я прошел в спальню, в которой около месяца назад мы провели совместную ночь.
Сестра всегда была аккуратисткой, и кровать была чистой, опрятно застланной.
Несмотря на то, что сердце мое гулко билось в ожидании предстоящего, в висках пульсировало: «Зачем? Остановись...»
Я даже не расслышал, как в комнату вошла Вероника, ступая босиком по ламинату, но скорее почувствовал ее присутствие.
Короткий халат доходил ей до середины бедра, и думается, Вероника не просто так выбрала именно его на это утро.
Вопросы морали и нравственности все больше уходили из головы.
Я присел на краешек кровати, глядя на нее.
— Ты такая красивая...
Она молча подошла ко мне, и в шаге от меня скинула халатик с плеч.
Ее груди, которые следовало бы именовать «сиськи», были прикрыты чашечками оливкового лифа.
Я потянулся к ним руками, и Вероника словно бы подалась грудью вперед, побуждая меня к активности.
Я чуть приспустил одну чашечку лифа, выпуская ее сиську из заточения, и ее бордовая крупная ареола с отстрявшим соском начисто затмил мой разум.
Вероника еще и пригладила мою макушку, и, прихватив ладонью за затылок, чуть потянула к себе.
Я с какой-то голодухи впился губами в ее ареолу, ощущая упругость и твердость ее соска своими губами.
Эта маленькая деталь ее божественного тела выражала все ее настроение и готовность быть любимой...
Вероника еще и прижала мою голову к своей груди, и я вдохнул запах ее чистого, умытого гелем тела, подогретого теплом желания.
Я не мог отнять губ от ее соска, а возбужденное горячее дыхание Вероники только будоражило меня. Не знаю, как долго бы это еще длилось, если бы сама Вероника не проявила напор и настойчивость, буквально стягивая с меня пуловер вместе с майкой.
Одежда полетела на пол, а она, взяв мою голову в ладони, пристально посмотрела мне в глаза.
— Как же ты сильно хочешь... - сказала Вероника и вновь подтянула мою голову к своей груди, позволяя мне ухватить ее сосок губами.
В какой-то момент я даже потерял концентрацию и куснул его зубами, что вызвало у Вероники чувство боли, и она отшатнулась назад.
Я рефлекторно потянулся за ней, и вот мы уже, стоя друг напротив друга, кружим на месте, просто оглаживая один одного.
Я хочу чувствовать ее губы на своем члене, но не говорю
Гарри Поттер и Ванная Старост