— Я тебя еще никогда не наказывала, видно, настал момент.
Вера Степановна подошла к деревянной конструкции, что стояла у стены, и зло проговорила:
— Встала сюда, руки вверх, ноги шире.
Катя повиновалась. Она закрепила Катины руки и ноги ремнями, подергала и удовлетворенно произнесла:
— Вот так! Был у меня один должник, стало двое.
Вера Степановна была совершенно трезвая, и не в пример вчерашнему, благоухала какими-то сладковатыми духами.
— Так, слушай сюда! — сказала она уже мне.
Я еле оторвал взгляд от Кати, смотря на ее обнаженное тело. Мой член предательски встал.
— Мне все равно, что ты делал в кабинете моего мужа, это твои с ним дела. Ты ничего не успел натворить, но, раз обещала, я тебя накажу. Ты должен был делать только то, что я скажу, а не гулять по дому! Поэтому вторую часть денег ты не получишь. Ты понял? Не слышу?
— Да, госпожа, — я вспомнил, как нужно отвечать.
— Молодец, мой хороший.
— Так теперь ты! — она обернулась к Кате. – Тебя надо сначала выпороть, чтобы знала свое место. А потом мы втроем поиграем. Ха! Точно! — Она хищно улыбнулась.
Совсем одурев от своей безнаказанности, Вера Степановна подошла ко мне, и сжала мои яйца в кулаке.
«Начинается», — подумал я, глубоко вдохнув, и задержав дыхание.
— Струсил, маленький?
— Да! — с неподдельным страхом прокричал я.
— Что да?
Она влепила мне пощечину.
— Да, госпожа….
Присев на корточки, она задрала халат до бедер, показывая мне свой волосатый лобок, и обняв мои ноги, прижалась носом к члену.
— Как сладко, — сказала она томным голосом.
Потом оголила головку и провела по ней несколько раз языком. Я и так был на грани, несколько минут назад, так что, этого было достаточно, чтобы кончить. Крупные капли спермы полетели прицельно в левый глаз Веры Степановны и потекли по щеке. Она, не ожидая такой быстрой реакции на свои ласки, оторопело уставилась на меня и захохотала.
— Вот поганец, что творит! Катька, ты посмотри! Возбудился от моего язычка, да маленький?
Она, закрыв глаз, осторожно поддевала сперму пальцами, и отравляла ее в рот, облизывалась и причмокивала обсасывая руку. Высосав из члена остатки, Вера Степановна приказала:
— Повернись!
Я развернулся, и посмотрел на Катю, видя в ее глазах неподдельный ужас. Наша мучительница сунула нос между моих ягодиц, обдавая мне яйца своим горячим дыханием.
«Да что же она все нюхает, фетишистка?» — подумал я.
— Какой же ты сладенький пупсик, я порву тебя на лоскуты! Люблю играть с попками молоденьких мальчиков…, я называю это «Винни-Пух идет за медом». Сначала надо мальчика связать, и расширить дупло страпоном побольше. Хорошенько зафиксировать проход, чтобы не закрылся, потом ложечкой доставать мед, и лакомиться.
Мне стало противно от таких откровений. Я запаниковал, и напряг задницу, боясь, что она перейдет от слов к делу.
— Поджал попочку, маленький? Не бойся, я сделаю так, что тебе будет очень приятно.
Она встала, и прохаживаясь вокруг меня, водила рукой по моему телу, мечтательно разговаривая сама с собой:
— Еще мы с вами поиграем в одну игру, — потерла она руки от предвкушения. — Мы в пустыне, и умираем от жажды, но я не даю вам умереть, вы раскроете свои пересохшие рты, и я напою вас живительной влагой из моей пещерки. А сама упаду без сознания. Тогда вы меня спасете, облив меня с ног до головы.
«Да она больная!» — со страхом подумал я.
— А потом…. У меня еще много фантазий, про горькую шоколадку и сладкий
Материнское желание 