потом выпустив, посасывает головку, и языком теребит уздечку. Ее слюни текли рекой, и я мог вот-вот уже кончить.
Я налил еще виски, и держал стакан в руке, наслаждаясь действием. Она потянулась за стаканом, выпила, и, не проглотив, опять нанизалась на член. Головку приятно защипало. Наконец, устав, села на меня и вставила мой член себе в дыру. Это была именно дыра, она заглотила меня вместе с яйцами. Я чуть не вскрикнул от испуга. Передо мной закачались ее отвисшие сиськи, и я опять закрыл глаза, чтобы не видеть, как она мнет их и стонет от удовольствия.
Дождавшись, когда она кончит, и упадет на меня без сил, я предложил выпить еще.
Ее уже понесло, взгляд расфокусировался, и она половину стакана разлила себе на грудь.
— Помой меня, негодник, все из-за тебя!
Я не нашел ничего лучше, чем просто облизать ей сиськи, покручивая соски пальцами.
— Ну, так даже лучше, — пьяно сказала она, и икнула.
Я, было, воодушевился, что сейчас она наконец-то заснет, но, она плюхнулась на подушки животом и приказала:
— Лизать! Иди сюда!
Отклячив свой рыхлый зад, и раскрыв промежность, она ждала, когда я приступлю.
— Лижи, блядь! Сладкую мою жопку-попочку мне лижи!
Мне никогда не было так противно. Я плюнул ей на анус и осторожно прикоснулся языком. Слюни в этот раз не помогли, я почувствовал горький привкус на языке и запах потной задницы. Меня чуть не вывернуло наизнанку. Для пущего эффекта, чтобы она быстрее опять кончила, я засунул в ее безразмерную дыру свою руку. Вошла вся ладонь! И вылизывая анус, я двигал ладонью в горячем и мокром нутре этой извращенки.
— Ах, ты, похабник, что учудил! Скверный мальчишка, — выразилась она как-то старомодно. — Продолжай, маленький мой, это то, что надо.
Моя рука уже по локоть была в ее выделениях, когда она, наконец, сжала ноги и простонала:
— Суй туда свой член!
Я подобрался к ней, прилаживаясь членом к вагине, но она остановила меня:
— Не туда, дурашка, выше.
Этого еще не хватало…. Но пришлось повиноваться.
Я надавил членом на ее сморщенный анус, думая, что надо может крем какой-то… и провалился. Вера Степановна набрала в ладонь слюней и смазала мне член, пока я медленно двигал бедрами, заталкивая его и вынимая. Увидев, что член покрывается коричневым, я закрыл себе рот, чтобы не стошнило. Смотря в потолок, и машинально двигаясь туда-сюда, я ощутил запах, распространившийся по комнате. Вся ее задница была в коричневых подтеках. Она, теребя себе рукой клитор, наконец-то, задергалась от оргазма, громко подвывая. Я вытащил, все еще стоящий, измазанный ровным слоем какашек, член, ища, чем бы вытереть. Вера Степановна еще немного полежала, тяжело дыша, и помахала рукой, не оборачиваясь, подзывая меня к себе:
— Ублажил, молодец. Иди, я тебя помою, заслужил.
Я на коленках подполз к ней, боясь испачкать постельное белье. Она взяла меня за член, ощупывая и потирая рукой. И провела языком по стволу.
Это было за гранью. Я давился рвотой, отворачивая лицо. Она заглотила член, и терла его языком во рту, пока он не заблестел. Потом, вымазанной в какашках рукой, налила себе полстакана виски, выпила, и отрубилась.
Отдышавшись и отойдя от этих гадких ощущений, я заглянул в одну из дверей в спальне, это оказалась ванная. Помыл руки и меня вырвало. Потом посмотрел на член и полез в душ. Тщательно помылся, вылив на себя полбутылки какого-то пахучего геля. Осторожно вышел обратно, натянул трусы и вышел из комнаты. Надо было делать то, зачем я здесь оказался. В коридоре ткнулся в соседнюю дверь — это оказалась гардеробная, со второй дверью мне повезло. Я
Горячие Мама Елена и Дочка Таня 