сахарок, банька, лошадки, и мы с вами обязательно все попробуем…. Ладно, живите пока, у меня еще дела. Я скоро вернусь.
Она хлопнула меня по заду, и вышла, закрыв дверь на ключ.
Я подошел к Кате и сказал:
— Прости, это все из-за меня. Мне надо было сразу тебя отпустить… и я не могу тебя отвязать, нам попадет еще больше.
Катя только испугано смотрела на меня. Похоже она от страха совсем потерялась.
Я сел скрючившись у стены, всеми силами желая, чтобы Вера Степановна упала с лестницы и свернула себе шею, или отравилась, или…. Лишь бы не случилось того, что она нам тут рассказывала.
Вернулась Вера Степановна с моей одеждой. Кинув ей в меня, она обижено произнесла:
— Одевайся и убирайся отсюда! Тебе повезло, гаденыш.
Не веря своему счастью, я стал разворачивать ком одежды в поисках трусов.
— Быстрее! И не ищи свои трусы, я оставила их себе, надевай, что есть и вон отсюда!
С этими словами, она достала мои трусы из кармана халата, и поднеся к лицу, шумно вдохнула.
— Это мой трофей. А теперь убирайся отсюда! – крикнула Вера Степановна, сжимая в руках трусы.
— А с тобой мы еще поговорим, — пригрозила она Кате.
Не понимая, почему меня отпускают, я быстро натянул джинсы и рубашку, влез в ботинки, и настороженно смотря на Веру Степановну, обошел ее боком, и вылетел за дверь, бросив прощальный взгляд на Катю.
Я бежал пока до меня не дошло, что я не знаю куда бегу. На улице уже было темно. К счастью, телефон и кошелек с внушительной пачкой денег, которые я «заработал» остались в карманах и я остановился, чтобы поймать какого-нибудь частника.
— В центр, я покажу.
И желтая копейка, набирая скорость увезла меня от этого проклятого дома.
***
Через двадцать минут я стоял на пороге Юлиного дома, в ее объятиях.
— Вернулся, Димочка! Проходи скорей! Как все прошло?
Я, закрыв глаза, нашел ее губы, и в первый раз поцеловал. Юля страстно ответила, и когда, через тысячу лет, мы оторвались друг от друга, она спросила:
— Что с тобой произошло? Ты изменился. И таким ты мне еще больше нравишься.
Мы прошли на кухню, и я, устало усевшись на табуретку, начал рассказывать.
— К сожалению, паспорта пришлось оставить, а документы превратились в тонкую лапшу, их теперь никто не восстановит.
— Да черт с ними, с паспортами! Я завтра пойду, заявлю об утере, и новые сделаем. А с магазином придется подумать, может, надо к вам в город на разведку съездить. Что там с тобой произошло?
Я рассказывал и наблюдал за Юлей, как она курит, стоя у окна, и смотрит на меня расширенными от удивления глазами.
— Я так и не понял, почему она меня отпустила. – Закончил я свой рассказ.
Юля помолчала, потом подошла и наклонившись прижала мою голову к своей груди. Она стояла, убаюкивая меня в своих объятиях и молчала. Я подумал, что ради этого момента я готов был перенести какие угодно пытки, если бы Вера Степановна еще продержала меня в своих «застенках».
— Я просто так тебя не отпущу, — прошептала Юля. – Я тебе очень обязана.
И взяв меня за руку, потянула из кухни.
Она завела меня в ванную, открыла воду, и стала раздевать.
— Ты где трусы потерял?
— Она их оставила себе, чтобы… нюхать. – Сказал я и покраснел.
— Извини меня, я не знала, что она такая больная на голову….
Я стал расстегивать рубашку, но Юля меня остановила:
— Нет, не двигайся, я хочу сама!
Стянув мне джинсы, она поцеловала член, который немедленно отреагировал. Поднявшись во весь рост, он подрагивал от напряжения и уже выпустил каплю смазки.
Осень