так нежно и осторожно, что «девушки» еще больше балдели от этой осторожности, продолжая демонстрировать всю силу чувств страстными, тягучими поцелуями. Затем они устроили маленькую потасовку в борьбе за первенство по минету его члена. Тут явное преимущество было у Каролины. Сразу чувствовался возрастной опыт и умение отсасывать, как этому ее давно научил ее любимый муж, такой охотник до баловства в постели. Видимо бабы знали его, как специалиста секса, и липли к нему, как мухи на мед. А в это время несчастный Коля Баранец, решив, что Зуев пошел к заму с докладом о случившемся, взял графин, спрятал его в портфель и ринулся к заму, чтобы доложить первым. Когда он вошел к нему в кабинет, там, кроме зама, никого не было. Капитан второго ранга хитро улыбнулся, внимательно поглядел в глаза этому несчастливцу в службе, одобрительно кивнул и тихо сказал:
— Спасибо за то, что сами пришли... Докладывайте... А графинчик с содержимым оставьте. Как-никак, а все же вещь доки в случае чего... Жизнь такова, что белые полосы для многих из нас переплетаются с черными. Вдруг на утренней планерке сам Елшин объявил, что старший лейтенант Мацко срочно улетает в Минск на похороны старшего брата, погибшего при испытании нового вертолета.
Но занятия на курсе подготовки военных водителей, где учились этой немудреной науке и жены некоторых офицеров гарнизона, шли полным ходом. Не удавалась эта наука только Лиле Мацко. Она, соответствуя своему характеру и пользуясь советом великого марксиста, старалась подвергать все сомнению. С ней даже Калиневский мучился отвечать на ее довольно глупые вопросы, как-то: «Что должен предпринять водитель, если перед его машиной курица перебегает дорогу?».
— Дави ее! — советовала мужская половина учеников.
— А вы, как думаете? — обратился вдруг Калиневский к сидящей за первым столом скромнице, голубоглазой Людмиле Зуевой.
— Надо сначала посигналить, — встала та, виновато глянув в глаза усмехнувшегося майора. Тот снисходительно улыбнулся одной из первых красавиц гарнизона, пожирая ее проглядывающую в вырезе платья белоснежную грудь, и сладостно проворковал ей в ответ:
— Конечно. Курица не человек. Она может и не понять сигнала, но зачем же зря птицу давить?
— И сбавить скорость, — добавила Зуева...
— Совершенно верно! Людмила Андреевна. Военные водители не варвары, чтобы зря давить птицу, а на что надо давить?
— На педаль тормоза, — догадалась раньше всех Зуева.
— Садитесь, Людмила Андреевна. Вам пять за решение этой не простой задачи.
Вечером в некоторых семьях, где жены были в хороших отношениях с Лилей Мацко, только и было разговоров о том, как эта хитрюка Людка Зуева уже успела охмурить самого пана Калиневского. Но они ошибались. Людмила за недолгое время совместной жизни с Зуевым уже основательно вошла в роль жены офицера, которому многие в гарнизоне уже прочили успехи в службе. А через верную подружку Лильку узнала, что успехи в службе офицеров в немалой степени зависят от мнения, которое складывается о каждом из них в соответствующих органах, информацию о которых те черпают сами от прямых информаторов снизу, а также через канал партийных работников, тоже имеющих должную информацию. Лиля Мацко побаивалась замполита, который помнил, как она вела себя в его кровати пару лет тому назад, рассказывая небылицы, которые замполит тут же разоблачал, советуя информатору не сочинять чушь о людях, а говорить правду. Тогда он и рекомендовал ей передавать все интересное через мадам Калиневскую, которой он доверял быть фильтром и отсеивать все то, что являлось домыслом информаторов. Замполит был опытным кадром, он хорошо помнил тот случай, на чем погорел его бывший шеф капитан первого ранга Голосун, начальник
Священный обряд Джанджи 