Мне пришлось рассмеяться, потому что я знал, что это правда. Я даже не мог вспомнить, кто сказал мне использовать этот протокол в Авиано.
Я продолжал использовать имя в своих фальшивых документах и спросил у привлекательной женщины, свободны ли мистер Рэндольф или мистер Донован. Я подумал, что шансы есть, и они оба давно на пенсии и давно мертвы, и я имею в виду действительно мертвы, а не как я.
Она проверила свои записи на ноутбуке и посмотрела на меня.
— Никаких результатов, мистер. Но у меня есть записка, в которой говорится, что мистера Донована заменила капитан Эймс. Она сейчас едет сюда.
Я мог сказать, что ее очень интересовало, кто я и чего хочу, но решил, что лучше приберечь это для неизвестного капитана Эймс, поскольку она унаследовала беспорядок, связанный с моим трудоустройством и некоторыми другими неопределенными проектами, которые мы, подрядчики, выполняли в серых зонах добра и зла.
Она провела меня в крошечную комнату с таким маленьким окном, что через него могла пролезть только дрессированная обезьяна. Я посмотрел на пепельницы на столе и подумал, как давно никто не был в этом реликтовом помещении.
Капитан Эймс была самой высокой женщиной, которую я когда-либо видел в юбочной форме. Странно, но она была в туфлях. Она смотрела на меня с каким-то сдержанным презрением, словно держала в резерве настоящие вещи, как только узнает, чего я хочу.
Когда она села и скрестила ноги под высоко поднятым столом, я увидел голые ноги, доходившие до тщательно выглаженных трусиков. Я подумал, не бреется ли она каждое утро там, где растет трава, как в эротическом ритуале, когда одевается на работу.
Привлекательная женщина лет тридцати забросала меня шквалом вопросов о всевозможных событиях, происходящих в старых странах Восточного блока, а затем задала несколько конкретных и острых вопросов о деятельности чеченцев против сербского правительства. Я чуть не рассмеялся ей в лицо, потому что она так открыто проявляла свой интерес, что я пожалел о ее технике. Я взял за правило никогда не связываться с Чечней, потому что это люди, полностью лишенные логики и здравого смысла.
Когда она устала от бессмысленного допроса, я наклонился к ней и спросил совершенно серьезно:
— Не будете ли вы так любезны узнать в Лэнгли, продолжается ли проект «Танцор»?
Озадаченная женщина-офицер с глубочайшими голубыми глазами несколько секунд смотрела на меня безучастно, словно я перешел на иностранный язык. Затем, с оскорбленным видом, она надменно встала, зная, что я напрасно трачу ее время, и, взмахнув своей красивой обтягивающей юбкой, вышла за дверь в комнату связи, которая, как я случайно узнал, располагалась всего в двух дверях дальше по коридору.
Когда она вернулась в комнату, ее лицо было красным и без всякой косметики, и она просто утвердительно кивнула головой, не соизволив произнести ни слова в знак того, что я вообще существую.
Я сыграл в ее игру, снял USB с брелка и передал ей на виду у камер, которые, как я знал, были спрятаны под потолком. Она взяла его и положила в пластиковый конверт, как будто это была какая-то улика, но на самом деле важно было то, что находилось внутри.
Я поспешно выбрался оттуда и почти выбежал из главных ворот, словно убегая от адских гончих. Может быть, именно это и преследовало меня, но никогда нельзя быть уверенным.
Слава богу, Ольга по-прежнему сидела за столом и наблюдала за всеми прохожими на улице, словно играла в какую-то игру, пытаясь разобраться во всех их личностях и причинах, по которым они идут налево или направо.
Дождливый день часть 3