еще двое малышей. Моя взрослая дочь София учится в университете в Венеции. Этим летом ей исполнится двадцать лет. Я ждала тебя, Гарри, но мне сказали, что ты умер. Вижу, они ошибались.
Я был вынужден рассмеяться от ее полной откровенности. Она никогда не пыталась одурачить меня какими-либо уловками или изворотливостью и всегда говорила чистую правду, как бы неприятна или неудобна она ни была.
В последний раз, когда я видел Фернандину, она была стройной девушкой лет восемнадцати-девятнадцати, а мне было около тридцати. Теперь же она была на несколько размеров больше, а я – с волосами цвета соли с перцем и побитым видом, похожим на покорность.
Это не было хорошей новостью для старой знакомой, но и не катастрофой, потому что привлекательная женщина средних лет никогда не знала, чем я зарабатываю на жизнь, и полагала, что я просто еще один из дипломатических флибустьеров, которые бегают по округе в поисках дешевых ресторанов и вкусного вина.
— Я все еще работаю на правительство, но теперь я просто винтик, смазывающий колеса бюрократии в очень незначительной роли. Я часто переезжаю и нахожусь здесь совсем недолго.
Фернандина сразу же получила сообщение. Я всегда знал, что она гораздо умнее, чем притворяется. Она достала листок бумаги и записала для меня адрес.
— София Антонелли, улица Казанова, 22, Церковный канал, Венеция SW.
— Это адрес моей Софии, Гарри. Ты должен увидеться с ней, если будешь в Венеции. Обещаешь ли ты сделать это для меня, Гарри?
Я был удивлен ее настойчивостью, но объяснил это материнской гордостью.
— Конечно, моя дорогая, я могу быть там всего через несколько дней.
Мы быстро разошлись: я – из-за того, что мне не хватало времени на встречу, а она – потому что на бирже не одобряли разговоры между сотрудниками и клиентами, не относящиеся к делу.
Я подошел к обычному с виду зданию из беленого бетона с уверенностью в себе. Это было чувство уверенности, которого я на самом деле не испытывал.
— Удостоверение личности, сэр?
Полицейский был вежлив, но я видел, что он держит руку совсем близко к пистолету.
— Это мой военный билет, а это мой паспорт. Я знаю, что это не означает, что меня должны пропустить в этот отдел, но если вы передадите это сообщение вашему начальнику, я полагаю, оно покажет, что меня должны пропустить. Сообщение просто: «Партизан», и я уверен, что они пришлют за мной кого-нибудь.
Он отошел назад и кивнул своему соотечественнику, чтобы тот внимательно следил за мной. После короткого разговора по мобильному телефону он махнул мне рукой, чтобы я присел на скамейку у входа в караульное помещение.
Молодой человек, выскочивший за мной, был озадачен, но вежлив.
— У нас здесь не так часто встречаются такие вещи, сэр.
Я лишь кивнул головой и промолчал.
Внутри большой главной рабочей зоны я увидел десятки одетых в униформу работников, которые переходили от больших консолей рабочих станций к книгохранилищам, чтобы объединить массивы информации, обрабатываемой в непрерывном режиме.
Возраст этой молодой оравы работников был таков, что я был уверен: никто из них меня не узнает. Девушка, подошедшая поприветствовать меня, была немного старше, но все же не из моей эпохи, и одета она была в гражданскую одежду, что сразу же вызвало у меня подозрение.
На ней была облегающая юбка, нейлоновые колготки выглядели так, будто они были из другой эпохи, а волосы она убрала в строгий пучок, что придавало ей скорее сексуальный, чем чопорный вид, чего, я был уверен, она и пыталась добиться. Я изо всех сил старался не отводить глаз от ее шеи, но мне с большим трудом удавалось придерживаться своего намерения.