— Я до сих пор ношу его только из-за символического значения, которое он имеет для меня. Это символ моей преданности другому. Я не могу его удалить. Только мой Хозяин может снять этот ошейник. Я хочу сказать, Мика, что я предлагаю себя тебе так, как никогда раньше. Я хочу, чтобы ты принял мою полную и безоговорочную капитуляцию. Я хочу навсегда передать всю себя в твои руки. Теперь ты ЕДИНСТВЕННЫЙ человек, которому я позволю снять этот символ с моей шеи. Но если и когда ты сделаешь это, я прошу заменить его на твой собственный ошейник, который я смиренно приму и буду носить до конца своей жизни.
— Понятно. То есть, по сути, ты говоришь, что не хоешь, чтобы я снял этот ошейник, если не намерен менять его на свой собственный? Если не приму эту концепцию собственности и твоего подчинения?
— Не совсем в этих словах, но в сущности, да.
— Ты дала мне много поводов для размышлений. И как долго действует это предложение?
Она смутилась:
— Надеюсь, ты примешь его прямо сейчас. Но, став моим Хозяином, ты, учитывая все обстоятельства, можешь продиктовать мне свою волю в собственные временные рамки. Мое предложение остается в силе до тех пор, пока я не получу твоего ответа. Бессрочно.
— Одевайся, Синди. Я не готов принять решение прямо сейчас. Я подумаю над тем, что ты сказала. И пока я не приму решение, всё будет оставаться по-прежнему, как было между нами до этого вечера.
— Да, сэр, — покорно заявила она. — Надеюсь, что ты оценишь мою заявку. В любое время я твоя, если ты захочешь меня поиметь.
Она тихо встала, подняла с пола снятое платье и вышла.
Я был озадачен таким развитием событий. Интересно, действительно ли это сделал её терапевт, который вправил ей мозги, как она сказала мне, или это было что-то ещё. Она не упоминала раньше о каких-либо конкретных просветлениях, полученных в результате сеансов терапии, и в моих глазах её сегодняшнее заявление было весьма сомнительным. Для меня это было больше похоже на пустые слова.
Я не спешил с ответом на предложение Синди. Она ожидает, что я приму заповеди доминирования и подчинения. Мне показалось ироничным то, что заявляя о желании вернуть нашу жизнь на круги своя, она одновременно требует, чтобы я вступил с ней в отношения «хозяин-рабыня», чего я сейчас совершенно не склонен делать.
***
Три дня спустя по почте на моё имя пришёл конверт, без указания отправителя. Синди оставила конверт на столе, чтобы я вечером легко смог его найти. Мы никогда не открываем почту друг друга, только если нас специально просят.
Я отнёс его в свою комнату и вскрыл.
***
— Городской Департамент полиции. Чем я могу вам помочь?
— Доброе утро, меня зовут Михей Олбрайт. Могу ли я поговорить с детективом Кассандрой Дженнингс? Пожалуйста.
— Минутку, переключаю вас на неё.
— Детектив Дженнингс.
— Алло. Привет. Это Мика, Михей Олбрайт.
— Да, Мика. Я вас хорошо помню. Извините, но у нас не появилось для вас никаких новостей по деле вашей жены. Я должна была позвонить вам, чтобы держать в курсе, но в последнее время я была завалена работой.
— Не нужно извиняться, Кассандра. Вот по какому поводу я звоню вам. Вас интересуют новая информация, которая поможет раскрыть это дело?
— Конечно! Что-то случилось?
— Можно сказать и так. Недавно я получил по почте посылку, содержащую доказательства, которые помогут вам раскрыть это дело и позволят обратиться к окружному прокурору за тремя обвинительными заключениями. Не спрашивайте меня о происхождении посылки. Обратный адрес не
виртик