Я знал, что она падка на комплименты и ещё больше падка на лёгких партнёров. Очень скоро она уже целовалась с мулаткой взасос.
Тёмный язычок сотворил маленькое чудо: очень скоро все втроём они встали и отправились в дальний от основной тусовки коридор, в другую комнату, где не горел свет.
Я подождал несколько минут, а затем тихонько подкрался к двери, заглядывая сквозь замочную скважину. Трудно было разобрать что-то в темноте. Но я увидел тёмные силуэты на фоне окна. Руки и ноги, чьи-то пальцы, сплетавшиеся вместе на кровати. У меня была мысль присоединиться к ним, — мысль, которая объясняла, как я попался изначально на крючок и забыл навсегда, что такое узкая дырка. Это было желание увидеть в чьём-то ещё, более подходящем анатомически, отверстии тот огромный член, который вспоминал ночами, когда мне хотелось сбросить груз накопленных за день фрустраций.
Но я вернулся к гостям и стал веселиться вместе с ними. Пить пунш и забывать медленно о мире страсти и неутолимой похоти, в который погрузился благодаря нимфоманке по имени Мерильда МакАвой.
Позже были долгие объяснения, заверения, что я раскрыл её секрет только ради её же блага.
Впрочем, я ведь не сказал никому главного. О её невероятном сексуальном желании Мерильда заявила сама, оттарабанив двух лесбияночек сразу на гулянке.
Она вошла во вкус и потом писала мне о многих новых сексуальных похождениях с другими студентками.
Наш с ней опыт стал лишь предметом шуточек и подначиваний. Всё-таки любви с первого взгляда не получалось у нимфоманок.
Мы остались с ней друзьями. Но я предпочитал больше переписываться, а не встречаться вживую. Так. На всякий случай.
Ее глаза