В дальнейшем наши встречи носили периодический и вынужденный процедурами характер, но в отношении Евгения Васильевича я позволяла для себя чуть большее.
Вот и в этот раз я приехала к нему к назначенному сроку.
В калитку вошла сама, поскольку Евгений Васильевич настолько доверял мне, что для меня оставлял ее открытой. Сам же он должен был исполнить необходимые процедуры до моего визита, и когда я перешагнула порог дома, он уже ждал меня в гостиной, которую мы ранее переоборудовали в массажную.
— Добрый вечер, Евгений Васильевич, - по деловому сказала я.
— Здравствуйте, Татьяна Владимировна, - услышала я его ответ. – Хорошо добрались? Снегу привалило...
— Ну что вы, Евгений Васильевич, наши коммунальные службы сработали на опережение...
— Благодарю... Стараемся...
По обыкновению, когда я заканчиваю свои последние приготовления, Евгений Васильевич уже занимает «покорную» позу: корпус возлежит на застланном столе животом вниз, ноги раставлены, зад оголен и отставлен. Мышцы ног в таком положении напряжены, а потому ноги кажутся более стройными и крепкими, а ягодицы – более подкаченными!
Подобное всегда вызывает у меня неподдельный интерес, тем более, что в отличии от иных моих клиентов, Евгений Васильевич действительно привлекает меня как особь!
Мне уже уготовлен стул, и я прохожу к нему, находясь исключительно за его спиной. Евгений Васильевич не имеет возможности видеть меня, а только чувствует, и это добавляет пикантности в обстановку и наши отношения.
Я присаживаюсь позади него в неизменном белом халатике и этой масочкой на лице, которую могла бы и снять, но не делаю этого.
Мои руки в тонких резиновых перчаточках кажутся прохладными, и когда я обвожу ими его выставленный на показ таз, нежная кожа покрывается пупырышками.
— Расслабьтесь...
Я чувствую, как чуть обмякают ягодицы, когда я провожу по ним ладонями. Стараясь отвлечь его от сеанса я задаю дежурный вопрос.
— Как рабочая обстановка накануне встречи Нового года? Достигнуты все показатели...
Забавно, но Евгению Васильевичу льстит этот мой интерес, и он что-то мямлит, пока я подготавливаю его. Ноги чуть шире расставляются, открывая мне вход в его естество. Но я обращаю внимание на свободно свешанную между ног мошонку и член, которым тоже достанется своя порция ласк.
Я вспоминаю, что последняя наша встреча была на той неделе и уточняю.
— Мастурбировали?
От гордости важного чиновника не остается и следа, когда ему надо отвечать на столь интимный вопрос. Евгений Васильевич сглотнул и признался.
— У меня... Не получилось...
Я тонко касаюсь кончиками пальцев его яичек, которые, кажется, набрали в весе.
— Евгений Васильевич, не казните себя! Вы – мужчина, и это необходимо.
— Ох, Татьяна Владимировна... Я только и повинуюсь Вашим словам, но...
— Я поняла...
Я отмечала его странную особенность и приняла на себя «долг» управлять и помогать ему. Как-то я попросила его помастурбировать при мне, но у Евгения Васильевича ничего не вышло. Но стоило мне взять в ладонь его член, как...
Он вдруг расплакался припав мне на плечо. Взрослый мужчина, ответственный чиновник, гордый правитель плакал на плече женщины, которую едва знал. И хотя его член хорошо отреагировал на мои действия, выдавить из него удалось лишь пару капелек прозрачного предэякулянта.
— Вы теперь будете презирать меня за мою... слабость! – говорил он, горько сглатывая.
— Ну что Вы, Евгений Васильевич, - подавила я в себе смущение. – Я ведь здесь затем, чтобы Вам помочь...
Мне почему-то стало его жалко, жалко действительно искренне, а не жалостливо-презрительно.
Сейчас, натирая перчатки на руках раствором и смазкой, я вспомнила этот эпизод, и улыбнулась, довольная тем, что улыбку мою скрывает масочка.
Я очень аккуратно начинаю разрабатывать правой ладонью впадинку его ягодиц, постепенно и очень медленно углубляя средний пальчик в его
День незабываемых мучений