с дамами. Боже, мне уже становится его жалко! Заметив мои волнения, Эвелин уверила меня, что я напрасно переживаю.
Теперь такие же сложности у меня возникли и с Эми, — она весьма впечатлительна по натуре, и, кроме того, сейчас она ведет себя гораздо спокойнее, чем ранее. Я спросила ее, где она была с Морисом, но она очень странным голосом сказала: «О, не было ничего такого, о чем бы ты не знала, мама».
Эвелин сказала мне, поначалу очень обтекаемо, что Эми пора осмотреть снова, иначе она может познать то, чего я не хотела бы. Боже упаси! Я спросила ее, что же мне делать, на что Эвелин ответила, что я должна позволить Морису взять ее под свою опеку, причем так, чтобы я как будто бы знала об этом, но нигде не упоминала! И еще она добавила, что я не должна слишком оберегать милую Эми, иначе девочка станет фригидной.
— Вы абсолютно справедливы по отношению к ней? — спросила она меня, что, конечно, усилило мое чувство вины. Я сказала, что мне нужно подумать, но она мягко ответила: «Нет, моя дорогая, пусть дело идет своим чередом. Мне не составило бы труда привезти ее туда, — произнесла она, — но это было бы неправильно, поэтому Морис сам приедет к вам завтра». О, до чего же я сама себя довела! Помимо всего прочего, я получила совершенно нелепое письмо от Филиппа, изложенное, как и следовало ожидать, в совершенно деревянных выражениях, на которое я не намерена отвечать. Это он довел нас всех до такого положения! Если бы он был мужчиной, то сам преподал бы Эми пару уроков, а Ричард был бы совсем другим человеком.
Я не знаю, что сказать Ричарду. Он выглядит жалко, как побитая собака. Эвелин сказала, что так и должно быть, и что теперь я должна научиться справляться с ситуацией сама. Она объяснила мне, как это делать, но я не уверена, что смогу рискнуть, но мне велели отбросить все сомнения и стать такой же свободной, как и она. Я поделилась было с ней своими мыслями, на что она рассмеялась и велела мне не хандрить.
Наконец мы поднялись наверх и на цыпочках прошли мимо комнаты Ричарда. Должна сказать, что он вел себя очень тихо. Как же сладостно было лежать с ней в одной постели, и вылизывать киски друг у друга, пока он лежал в соседней комнате со спущенными штанами! Эвелин сказала, что проделать это было «восхитительно сложно», и рассказала мне о многих других либертарианских похождениях, которые она сама же и создавала.
Ричард начал подсовывать мне под дверь такие умоляющие записки с просьбой о прощении, что я не знаю, что и делать. Понимаю, что в конце концов мне придется простить его, но Эвелин говорит, что я не должна быть «мягкой», что она снова займется им, и со временем, говорит она, он станет гораздо более послушным и будет подчиняться каждому моему приказу.
— И в этом тоже есть свои возможности, Дейдр, — сказала она, на что я возразила, что это очень развратно. «Но как же скучно было бы в противном случае», — ответила она.
Из дневника Мориса
«Пусть смелость будет моим другом!» — вот каков девиз сегодняшнего дня! Сегодня я приехал к Дейдр, посетившей нас вчера вместе со своим сыном (о котором я ничего не хочу знать!), чтобы выразить ей свое почтение.
Как и следовало ожидать, Эми вся залилась краской, хотя и выглядела чрезвычайно привлекательно с распущенными волосами и в сине-белом платье с широкой юбкой, которое, как мне показалось, было
Сучка. Часть первая 