стол, в состоянии истомы, положила голову на плечо Галины. Я вновь возбуждаюсь видами сидящих напротив меня женщин. Слегка смуглая кожа хозяйки, контрастируя с чернотой волос, кажется мраморно-белой. Шатенка мама сейчас больше напоминает розовый мрамор, подсвеченный изнутри.
Наша непринуждённая беседа, прерывается предложением мамы попарить меня. Жар в области утробы растекается на соседние области. Я ложусь на средний полок, потому что боюсь потери памяти от жара каменки. Две пары женских рук творят чудеса — я мгновенно ощущаю экстаз во всём теле, а когда чьи-то пальцы проникают в мою пещерку, резко кончаю, выпустив струйку сквирта.
Перевернувшись на спину, мысленно взываю кого-нибудь из них поцеловать меня в уста. Галина услышала мою мольбу, поцеловала. Долго и нежно. Однако, мою длань, нырнувшую меж ножек, не пропустила.
А мама начала готовку коктейля с моими соками. В моей маленькой пещерке чвакает чуть слабее чем в её, но достаточно громко и эротично.
— Встань как на лавочке в беседке. — Просит мама. А я это так хотела!!!
Гибкость моего позвоночника, позволяет мне сложиться чуть ли не пополам, в перевёрнутом виде наблюдать как мама лижет мою киску, раздражает анус пальцем. Взглянув на Галину, освобождает ей место у влагопоя. Для новичка (чувствуется, что Галина новичок в розовых играх) переход от облизывания пальцев, к прямому контакту языка и чужих гениталий возбудительно-затруднительная проблема, которую я решила мгновенно едва освободилась от червя.
Мама рассказывала, что она тоже брезговала лизать мужские гениталии, анус, но проституция (особенно в первичной стадии) есть ломка всех этических и моральных взглядов. Она просто заглушила сознание алкоголем.
И вот... Галина. СтоИт, решается. Ей хочется ЭТОГО! Она достаточно трезва и брезглива. Я, понимая её, ложусь на верхний полок животом вверх, раскрываю промежность. Теперь анус внизу, не коснётся её носа. Женщина мгновенно припадает, направляет жало к пещерке, всунув кончик, облизывает его...
Мы опять остываем. Галина рассказывает о своей семье, о первом курсе учёбы в институте. О том, как она ненавидела похотливые взгляды парней, о влюблённости в преподавателя... О встрече с Шота. Мужчина беспокоится, стукнув в окошко спросил о самочувствии. Мы, трое, отозвались, сказали о своём состоянии.
— Галь, тебя намазать? — Вопрос задаёт мама, но мысленно посылаю его я.
— Шота не любит голых гениталий. Будет ли вам приятно... ?
— Лишь бы тебе было приятно, лапушка. — Мама протянула ей руку.
Под нашими умелыми руками, Галина начала трепетать как девственница. А когда дело дошло до массажа межножья она начала дышать урывками. Наберёт воздух в лёгкие, замрёт, Резко выдохнет, опять замрёт. Мои тонкие пальцы в её «шейкере» свободно хлюпают нектаром. Тазовая область нервно дёргается — на миг взлетает навстречу пальцам, но тут же опускается в предчувствии паралича. Мы просим её перевернуться.
Измазываю её лицо, особенно губы, нектаром, слизываю его при поцелуе. Понимая ценность молочных желёз, только чуточку целую. А она опять дёргается в мелких паралитических припадках, забывает дышать — мама орудует в черноте волос. Галина просит пощады, она устала оргазмировать.
Опять сидим в предбаннике, теперь уже она в состоянии усталостной неги, держит голову на моём плече. Она и я липкие от мёда, ласкаем друг друга. Она моё бедро, я её предплечье — выравниваю волоски...
Когда мы появляемся перед мужчинами, те уже достаточно пьяны, обсуждают какие имена можно дать нашим дочерям. На нас напал дикий жор, мы лишь чуть-чуть разогреваем шашлык в микроволновке, закусывая его салатами и запивая вином, спорим о именах девочек.
Ночью я встала по нужде. Мужчины как сговорились, топчут жён. Одна я не топтаная... Засыпаю... Пью молоко...
Ника. Третье июня
С вечера наказала себе проснуться раньше девочек — проснулась.
Запах моей родной мамы 