надетом прямо на голое тело. В одной руке она держала глубокую тарелку с квашеной капустой, а другой она сжимала за горлышко бутылку водки.
— А! А! А! Новые соседи пожаловали. Разрешите представиться: мадам Воротынская, жена этого начальника, — кивнула она подбородком в сторону балкона, за которым маячил забор технического склада. — Угощайтесь, ребята. Капуста у меня — класс.
— А водка? — усмехнулся Зуев, заметив, что дама уже «навеселе"».
— Это не водка! Это самогон по имени «Первач», — сказала она, наливая мутноватую жидкость по стаканам, стоящих на столе.
— Пардон, мадам. Я только капустку и опять на работу, — сказал Зуев.
— Чудненько. Нам с Людкой больше останется... Ребята. Хотите анекдот. Смеху полные штаны. Так! Выпили! Ух! Бодрящая сволочь, — Шурочка стала энергично гасить пламя во рту, заталкивая в него ложку с квашеной капустой.
— А анекдот? Забыла? — Людмила, подошла к будущей подружке, положив руку на ее плечо.
— Почему забыла? Слушайте. Муж уехал в командировку, а к его жене пришел любовник, Ха! Ха! Ха! — стала надрываться Шурочка, играя животом и задом...
— Ну, а дальше? — спросил Зуев.
— Дальше? На лбу рассказчицы обозначились волны напряженной работы мозга..
— Ну?! — не отставал Зуев.
— Ребята! А дальше я, я, я. — забыла...
Людмила с мужем так грохнули от смеха, что дверь приоткрыли соседи...
Допив самогонку и съев капусту, которая действительно оказалась необыкновенно вкусной, Шурочка что-то шепнула на ухо Людмиле, та понятливо кивнула.
— А теперь, учитывая, что я «Соломенная вдова», так как мой муженек в командировке, ты, — ткнула она своим миниатюрным пальчиком в грудь Зуева, — меня проводишь.
— С превеликим удовольствием, мадам, — Зуев встал и предложил даме ручку.
В квартире соседей было намного уютнее, чем в их комнате. Тут стояла модная мебель, а в спальне была не кровать, а аэродром. Тут могли разместиться не менее трех пар. Везде была чистота и порядок. В зале висели дубликаты картин известных художников, подлинники которых Зуев видел в Эрмитаже и Русском музее. В спальне же были только большие портреты супругов, стоящих в ЗАГСЕ. Невеста была так хороша, что в ней трудно было узнать Шурочку, а молодой лейтенант вряд ли смахивал на жениха. По сравнению с фото капитана третьего ранга он выглядел безусым юнцом.
— Федя! Ну чего ты уставился на эту дремучую юность. Посмотри на зрелую женщину, — она распахнула халат, и на Зуева, словно пулеметы, глянули своими «дулами» розовые пятачки ее груди. Пупок где-то утонул в глубине миниатюрного живота, ниже которого жидкими рыжеватыми волосками обозначалась дорога в рай.
— Я хочу тебя, Зуев, — она подошла к нему, обвила руками шею, прижала к своим губам его губы и так сильно впиталась в них, что у того слегка закружилась голова.
— Кто ты?! — отшатнулся он.
— Медуза Гаргона, если хотите. Устраивает?
— И что хочет от меня сия Медуза? — задал он риторический вопрос, прекрасно понимая, что сия необыкновенная женщина хочет элементарного секса.
— Возьми, меня Федя! Твоя в претензии не будет. Она разрешила. Кстати, я би сексуалка. Когда твоей половине будет скучно я развлеку ее. Я знаю, чего хочется мужчине и женщине...
Говоря это, Шурочка тяжело дышала, глаза у нее были подернуты светлой пленкой, губы подрагивали, а руки? О! Эти волшебные пальчики. Они уже ощупали его лицо и грудь, а теперь правой рукой они придерживали его за ягодицу а левая рука мягкой ладошкой шарила застежку на ширинке брюк, чтобы выпустить «невольника» на свободу.
Зуев сразу узнал эти знакомые методы разжигания мужчин, которые успешно применяли Питерские сорви-головы девочки. Не
Разрушение и возрождение 