Через девять месяцев к Калиневским заскочил человек на машине попутно из Находки: привез ящик крабовых консервов и пару ящиков другой деликатесной рыбной продукции и передал письмо. Каролина вскрыла и прочла. «Спасибо тебе за сына. Стасом назвала. При случае заскачу за девочкой. Целую. Лиза из Находки»...
... Каролина стояла у окна и плакала. Какая-то блядь из Находки сына ему родила, а у меня детей от него нет. Значит не судьба... Когда майор Калиневский, энергично распахнул дверь и твердыми шагами вошел в класс, где заканчивалось последнее занятие по теории материальной части автомобиля, все встали, замерев на секунду, в ожидании важного сообщения. Калиневский подошел к доске, едва глянув на преподавателя, и повернувшись к ученикам, слегка пригладил свой немного взъерошенный белокурый чуб и тихо, но четко и внятно сказал:
— Текс, товарищи школьники. Небось, соскучились за средней школой, а некоторые даже забыли, какова она, а?
— Нет! Не забыли. В школе было весело. — как всегда в разговоре Лиля Мацко была первой.
— Это хорошо, у кого такая хорошая память, как у вас, Лилечка, — он подошел к женщине, у которой рот растянулся в привлекательной улыбке, как у Буратино, который вдруг увидел мороженое, слегка потрепал ее по рукаву кофточки и спросил:
— Что? Грустно грызть гранит науки?
— Скучновато, — вдруг вмешалась Людмила.
— Во! Правильно сказано! — заметил Калиневский и, повернувшись к классу, добавил:
— А чтобы вам всем стало веселее, с понедельника начинаем вторую часть нашей учебной программы: практическую езду на автомобиле. Но перед этим сегодня все сдадут зачеты по правилам езды: дорожные знаки, скоростной режим, правила езды на перекрестках дорог и железнодорожных переездах, мостах, ну и прочие прелести вождения автомобиля
— И бродах, — вдруг добавила Лиля.
— Почему бродах? — заинтересовался майор.
— Ну, как же. Между Смоляниново и Находкой нет ни одного моста. Сплошные броды... — засмеялась Лиля, а за ней и остальные... Перешла машина брод и сушите пассажиров на берегу. А там кустики такие заманчивые, — прищелкнула языком Лиля.
В воскресение Людмила рано подхватилась и быстро собралась.
— Ты, куда в такую рань? — спросил муж, переворачиваясь от стены к жене.
— Я тебе уже говорила, что Лиля, сегодня, должна закончить мой шоферской костюм. Побегу к ней, пока она куда-нибудь не слиняла, — ответила жена и, чмокнув мужа в щечку, упорхнула на улицу. Солнце еще не взошло, но пение петухов разносилось по всему поселку. Поселок еще не проснулся, за исключением тех дворов, где хозяйки подоив коров и коз, выгоняли их на улицы, чтобы пастух не забыл подобрать их в общее стадо. «Вот так и нас подбирают «пастухи», но, не известно, куда они ведут нас?» — философски подумала Людмила и сама рассмеялась такому сравнению. Она шла уже мимо клуба, над крыльцом которого висел давнишний лозунг: «Верной дорогой идете, товарищи»! и улыбающийся Ильич прижимал ладонь к козырьку примятой кепки.
— «А ведь и я иду верной дорогой, а?» — спросила сама себя Людмила и звонко рассмеялась, сравнив себя с пролетарским вождем. Едва Людмила взялась за ручку двери сеней домика Мацко, как та сама открылась и на пороге появилась Лиля с ведром в руке.
— Доброе утро, труженица, — протянула Людмила руку, — что порося идешь кормить?
— Угадала, мать! Надоел он мне больно. На 7-е ноября зарежем... Колбасы кровяной накручу... Погуляем...
— Я насчет костюма...
— А я сразу поняла. Готов он, только не знаю понравиться ли он тебе? Пойдем, померяешь... — Лиля поставила ведро со свиной едой и пригласила гостью в дом. Мацко дома не было, он
Ника. Запертая комната 