— Большая... Скажи ещё, что и клиника, в которой ты работаешь – твоя?
— Растрепала, кошёлка рыжая.... Не моя лично,.. . я управляющая, с небольшой долей.
Я, отстранил Свету от себя и заглянул ей в глаза.
— Вижу, наш «олигарх», плотно так тебя содержит.
— Кто? Марек?! (смеётся)... Я тебя умоляю Юра.... Ты же знаешь, у Маринеску зимой снега не выпросишь... нет, любимый, ему я даю действительно по дружбе, из благодарности... за нашу со Златой хорошую жизнь.
— Он папика тебе подогнал?
— Фу, Гром... ну не так грубо! Оставь ты уже своё солдафонское мышление.
— Ситуация, однако...
— Представь себе, не монашка...
— Петя, Марек, папик... ещё кто?
— Гром ну ты дурак? Тебе то, что за дело?
— Просто, интересно знать сколько любовников у моей жены?
— Бывшей жены.... Я же тебе не предъявляю за количество чужих жён и девушек, отодранных тобой в отпуске. Формат домостроя давно устарел, многие современные семейные пары живут открытым браком.
— Самойлова, что ты блядь такое несёшь?!
— Моя фамилия Гром!
— Пиздец вообще! Петруша то знает прикуп?
— (короткая пауза) Нет. Он, как узнал, что ты приедешь, второй день пьёт.
— Значит ни про папика, ни про Марека он вообще не в курсе?
— Нет, это моя работа, он в неё не лезет... (Света преданно смотрит мне в глаза)... Юр, ну перестань, ты же видел, я с Мареком даже не кончаю.
— А с папиком?
— Он старый и сам меня не трахает.
— Даже так?
— Юра, это моя работа.
— Ладно,.. . а с Петей?
— Да бля-а-адь, Юра! Ну а как мне было по-другому?!... Скажи?!
— Я задал тебе вопрос.
— Кончаю.
Света плакала и тянула ко мне свои руки, слёзы неудержимо катились по её щекам.
А у меня в груди всё кипело. Дикая, гремучая смесь гнева, осуждения, сексуального напряжения и, как ни странно, одуряющей любви, неудержимо рвалась наружу и вполне могла обернуться расправой. Мне жуть как хотелось нахлестать Свету по лицу и предельно жёстко выебать, а после прижать к себе и больше никогда никому не уступать.
Долго ли я мог смотреть в её заплаканные глаза и не утешить, крепко прижав к себе?
Борясь с искушением придушить изменщицу, я всё же сделал шаг на встречу, обнял ладонями за лицо и наконец поцеловал эту отчаянно и бессознательно любимую мной распутную женщину, мать моего первого дитя.
Испытывая оглушительные ощущения от близости моей давно утраченной половинки, я, под аплодисменты восхищенных одноклассников целовал её долго и нежно, на виду у чуть загрустившей Татьяны.
Света пищала от удовольствия как мышка и дрожала от возбуждения как осиновый лист, в моих объятьях, но очень скоро вырвалась, не в силах больше терпеть и крепко ухватив меня за руку, потащила на второй этаж.
— Пойдём, я уже больше не могу.
— Может в гостиницу?
— Нет!... Пойдём говорю! Я слишком долго ждала...
Меня просто втаскивают на второй этаж, заталкивают в ту же, хозяйскую спальню, бесцеремонно роняют на уже «оттраханную» мокрую постель и, можно сказать, запрыгивают сверху.
— Милый мой, хороший, ты не представляешь как я скучала.
Света, расстёгивая мою рубашку, не переставала ёрзать на мне своей голой киской, целовать и гладить мою грудь, шею и лицо. Расправившись, наконец, с рубашкой, она смело и ловко сдёрнула с меня брюки, трусы и крепко ухватилась рукой за твердо стоящий и такой вожделенный, хуй.
Пару секунд моя фурия смотрит на меня, будто решая, что делать. Она уже не просто дрожит и заикается, её