История эта началась на пятом году нашей совместной с Нинкой жизни. Мы, молодые преподаватели, тогда только-только оба защитились и, начав получать более-менее приличные деньги, сняли свой первый дом. Естественно, что начали задумываться о детях. Ну, может, и не «о детях», но о первом ребенке точно. Нинке уже исполнилось двадцать пять, мне – двадцать семь, и по всем признакам нам было пора, как мы шутя говорили, «размножаться».
Собственно, дело уже дошло до конкретной подготовки. Я, неожиданно мало помучившись, бросил курить, Нинка, перестав пить таблетки, начала возню со всякими тест-полосками на овуляцию, набирая статистику для точного определения дней, когда нам обязательно надо заняться любовью не ради удовольствия, но потомства для. Помимо тест-полосок, она еще и стала ежевечерне перед сном мерить температуру, причем в самом интересном своем месте. Спали мы голыми, и вид у нее был при этом презабавнейший: лежа на спине, она раскидывала на явно ненужную в данном случае ширину ноги, засовывала в себя крошечный, напоминающий большую фасолину приборчик, измеряющий температуру, вообще-то, за тридцать секунд. После чего минут пять, блаженно зажмурившись, шевелила его в самой своей сокровенной глубине рукой, чуть постанывая при этом от удовольствия. Причем укладывалась жена всегда так, чтобы мой взгляд упирался по возможности точно между ее ножек. Она вообще любила показывать мне это свое место, и не без оснований, приятно посмотреть там действительно было на что.
Кончалось это когда как: иногда я помогал в измерениях рукой, а иногда замещал измерительный прибор куда как более приятными Нинке причиндалами, но в любом случае без моего участия не обходилось. Довольно быстро мы открыли способ, от которого Нинка получала гарантированный оргазм уже через пару минут. Оказывается, просто надо было гонять фасолину внутри Нинки не ее рукой, а моим членом. Правда, температуру после этого приходилось измерять заново, поскольку чьи именно показатели фиксировал прибор в этот момент – никому не ведомо. В результате процесс иногда, к обоюдному удовольствию, зацикливался надолго.
Каждый раз, когда развитие событий шло по этому варианту, я потом удивлялся: и зачем тебе все эти тесты, если и так чуть не каждый день получается? Поначалу Нинка в ответ только хихикала довольно, но как-то раз объяснила: оказывается, для максимальной вероятности зачатия нужно, чтобы я накануне потерпел хотя бы дня два-три. А то сперматозоиды у меня, видите ли, незрелые будут, да и в малом для нее количестве. И, завлекательно поглядывая на меня, погладила верх своего пирожка, чуть раскрыв его и потыкав пальчиком в маленькую лужицу тех самых сперматозоидов, которые я туда только что отправил, после чего пальчик облизала.
Сами сперматозоиды я, конечно, не разглядел, но зрелище аккуратненькой Нинкиной пещерки, переливающейся смесью моих и ее соков, было вполне приятным. Мне захотелось рассмотреть его поподробнее, я протянул туда руку, Нинка с удовольствием выгнулась лобком навстречу, я засунул туда сначала два пальца, потом язык, потом...
В общем, через некоторое время количество соков в этом ее месте удвоилось, и жена, чуть пошатываясь, ушла в ванную, показав мне через плечо язык. А я, улыбаясь и почесывая натруженный пах, проводил ее довольным взглядом.
Нинка у меня вообще была немного эксгиби. Она не просто совершенно спокойно относилась к своей и чужой наготе, но явно любила демонстрировать свои прелести, причем не только мне. Дома, благо жили мы вдвоем, она очень редко одевала что бы то ни было, кроме узеньких трикотажных трусиков, да и их носила исключительно из соображений гигиены, норовя скинуть при первой же возможности. Я к этому относился спокойно. Во-первых, «бачили очи, що куповалы», а, во-вторых, я и
Начальница офиса