могли бы на месте возникнуть серьезные проблемы. Так что пусть будет все так как будет.
В тот же день мы вылетели в Москву. Мне не терпелось покинуть приветливую Швейцарию. И опять я всю дорогу думал о Марго. Она ведь так и не дала о себе знать. Ни слова. Ничего. И в который раз я пытался убедить себя, что это могла быть не она, или она потеряла память, или она простила меня... Короче опять по кругу. Но всякий раз я вспоминал ее тот взгляд и на душе становилось тошно.
Прошло всего две недели и с нами связались люди Кнауфа. Я встретил их в аэропорту. В группу входило пять человек. Мне достаточно было быстрого взгляда, чтобы понять, что передо мной люди бывалые. Прошедшие много испытаний. Возглавлял их немец по имени Курт. Это был высокий, худощавый, жилистый парень лет тридцати, может тридцати пяти. Остальные тоже были ему под стать. То, что все они прошли горячие точки я не сомневался. Что-то было у них у всех во взгляде такое, что не приходилось сомневаться.
Курт, как выяснилось был начальником службы безопасности господина Кнауфа, что говорило о том, какое значение для него имела эта экспедиция. И ему было сорок два года. Ну не силен я в определении возраста. Можете меня расстрелять за это. Кроме еще двоих немцев в группе было двое русскоязычных. Ну из постсоветского пространства. Они о себе рассказывать не стали, а я не стал спрашивать. Только однажды подслушал как один другого назвал Гюрза. Мне это что-то напомнило, но как я ни пытался, так и не вспомнил, где я слышал эту кликуху.
Мы все вместе, теперь уже всемером вылетели в Новосибирск. А оттуда нам нужно было добраться до Горно-Алтайска. Это столица республики Алтай. Именно там мы и должны были встретить нашего проводника.
Добрались мы спокойно, без приключений. В Горно-Алтайске встретили нашего шамана-проводника. Это был пожилой, но в приличной форме азиат с раскосыми глазами. Сколько ему было лет, я понятия не имел, но передвигался он шустро. Я бы сказал очень шустро. Его звали Темекей. Нам он сказал звать его Тимофеем. И знаете мне как-то сразу удалось наладить с ним хорошие отношения. Отчасти возможно помогли мои институтские знания истории. А Темекей историю любил, и мы часто разговаривали и спорили о ней.
Я помню, как однажды когда мы были вдвоем Темекей посмотрел мне в глаза и сказал.
— Володя я плохой человек. Я предал память предков, я предал наш народ и я попаду за это в ад. Я знаю это. Хотя я сделал это только из-за болезни внучки, но это ничего не меняет. У меня нет такого права. Но и допустить смерти внучки, когда есть возможность спасти ей жизнь, я не могу. Меня разрывает это.
Я с пониманием на него посмотрел. Ведь когда-то я тоже был перед дилеммой. Я сделал свой выбор и с ним живу, теперь и этому мужчине придется сделать выбор свой. И жить с этим.
Темекей продолжил.
— Я хочу сказать тебе Володя. Предупредить. Духи никогда не позволят украсть наше божество. Этого не будет. Понимаешь? Мы все будем наказаны. Если можешь уезжай. Спасайся.
Я только пожал плечами. Как бы я объяснил Ройзману свое бегство? Гневом духов? Серьезно? Нет. Так это не работает.
Окончательно подготовиться к экспедиции в горы мы смогли уже в Горно-Алтайске. Причем нужно было быть очень осторожными. Не привлекать к себе внимания. Мы даже разделились на две группы по четыре человека. Для всех мы были очередными туристами, коих было не мало. Места то красивейшие. Я