Я вернулся к детям и договорился встретиться после выходных в местном садовом центре, решив, что если это будет в общественном месте, то вероятность скандала будет меньше. Келли - горячая штучка, и она могла устроить скандал в комнате, полной монахинь, так что я надеялся, что это немного успокоит всех.
С мамой было не так-то просто, она разрыдалась, как только поняла, что звоню я, они были вне себя от беспокойства. Я сказал ей, что мне очень жаль, и что я не думал, мне просто нужно было время, чтобы осознать случившееся. Дети рассказали своим бабушке и дедушке, что мы поссорились, и меня не было дома несколько дней, я оставил всё как есть, им пока не нужно было знать всю подноготную этого дела.
Первым я увидел Дэвида и подозвал его к столику, за которым сидел, а когда он сел, то написал сообщение Келли. Я заказал три ванильных латте и несколько пирожных с кремом.
В глазах Келли горел огонь, и было очевидно, что она близка к взрыву ярости.
— Мама беспокоится о тебе, папа, - мягко сказал Дэвид, наклоняясь ко мне, а затем, что совсем необычно для него, потянулся через стол и взял мою руку в свои.
Чёрт, это доконало меня, и я разразился потоком слёз. Келли внезапно присоединилась ко мне, и её гнев прошёл, она подошла и обняла меня, уткнувшись мне в шею.
— Ты, чёрт возьми, - всхлипнула она, - зачем ты прислал нам эти отвратительные фотографии?
Я не мог говорить, каждый раз, когда я открывал рот, чтобы заговорить, у меня перехватывало дыхание, и я всхлипывал ещё сильнее.
В конце концов, через несколько минут она спросила снова.
— Почему, папа?
— Я разозлился, Кел, мне очень, очень жаль.
— Мама очень волнуется, папа, ты не поговоришь с ней?
— Как я могу? Ты же видела, что она сделала, да ещё в нашем собственном доме?
— Пожалуйста, папа, - сказал Дэвид более мягким голосом, чем у его сестры, - вернись с нами, пожалуйста, поговори с мамой.
— Нет, шлюха может сгореть, трахни её!
Оба в ужасе отшатнулись, они никогда раньше не слышали, чтобы я так говорил, и это было адресовано их матери.
Когда я увидел выражение их лиц, я немедленно пожалел об этом и извинился. Я также воспользовался случаем, чтобы искренне извиниться за то, что отправил фотографии, независимо от того, насколько я был пьян, у меня не было оправдания тому, что я так поступил с ними.
Потребовалась ещё неделя непрерывных просьб, прежде чем я согласился встретиться в нашем доме, доме, с которым у меня связано столько приятных воспоминаний.
Я согласился, сказав, что при этом должны присутствовать наши дети, ей это не понравилось, но она неохотно согласилась.
Когда я увидел Элисон, я был потрясён, она похудела, прошло всего пару недель, но она выглядела бледной и измождённой. Её глаза были запавшими и тёмными, как будто она не спала целых две недели, это казалось неправильным, но меня это несколько успокаивало.
Она выглядела очень хрупкой, не то что моя Элисон. Когда я вошёл, она подбежала ко мне и обвила руками мою шею, я оттолкнул её, она упала на пол и зарыдала.
Дэвид сердито посмотрел на меня, помогая ей подняться на ноги и отводя в гостиную. Он сказал мне, что она не спала и не ела как следует с тех пор, как это случилось, и сейчас принимает лекарства, он сказал это так, будто это моя вина?
Келли уже сидела за столом, она сердито смотрела на мать, когда Дэвид помогал ей сесть. У неё был чайник с чаем, и она разливала его
Полнолуние. Часть шестая.