трусиках, бурно удовлетворяла себя в служебном туалете и дома, и с надеждой ожидала продолжения сюжета.
Дмитрий Олегович же со времени появления девушки как будто скинул тридцать лет и пребывал на неописуемом эмоциональном подъёме. Оленька казалась ему образцом целомудренности и неиспорченности. Он вдыхал тонкий аромат её волос, склоняясь над ней, сидящей за работой. А потом долго не мог успокоится, вспоминая её нежные девичьи черты.
Он не мог переступить через себя и предложить этой очаровательной аспирантке с ангельским, почти детским невинным лицом пошлую свою старческую любовь. Это было бы домогательством, и никакие уверения сторон не поменяли бы сей факт в глазах общественности. Он не смог бы смотреть в глаза жены и дочки, если бы пошёл на такой шаг и всё вскрылось. Он боялся также попасть в зависимость от этой нежной чаровницы, если бы переступил свои собственные профессиональные и человеческие нормы.
Однако, тело его жило по своим законам. По утрам оно стало оживать и напоминать о былой мужественности утреней эрекцией. Жена тоже поражено заметила его интерес к сексу, который, казалось ей, давно увял безвозвратно. Он хмуро ворчала, устало поворачиваясь к нему задом и терпела сухим и дряблым влагалищем его суетливые и яростные фрикции. Дмитрий Олегович энергично спускал помолодевшую обильную сперму в жену и, наблюдая её висящую кожу на заду и бедрах, седые корни волос, отмечая дряблое, почти не обжимающее стенками влагалище супруги, невольно снова возвращался к наполненному молодостью и упругостью образу Оли.
Так продолжалось несколько месяцев. Все участники в конец измучились, особенно Наиля Рашидовна. От интенсивного наскока озабоченного мужа её влагалище постоянно зудело и горело. Дмитрий Олегович разрывался между похотью и долгом. Оля же не знала, как заставить профессора переступить его глупые условности и страхи. Битва откровенных блузок, коротких юбок, кружевного белья под полупросвечивающим халатом, и моральных устоев засуженного деятеля науки в основное время завершалась в ничью.
Но Оле удалось пробить этот щит. Однажды она вызвалась срочно привезти Дмитрию Олеговичу домой репринты статей из типографии. Коробка была тяжелая, и она добралась до дома профессора взмокшей и растрёпанной. Он увидел её на площадке восхитительно живую и волнительно запыхавшуюся, с вьющимися у висков прядями волос, и понял, что не сможет больше её отпустить. Он поил её чаем и хлопотал вокруг. Говорил ни о чём, но его член предательски встал и давил на домашние штаны.
Он все еще мялся, придумывая подход, когда Оля произнесла показавшуюся ему сначала нереальной фразу: Дмитрий Олегович я вас так люблю, возьмите меня пожалуйста!
Будто бомба взорвалась у него в голове. Они бросились, друг к другу в объятия, встретившись долгим поцелуем. Оля плакала от счастья. Он целовал её мокрые глаза и шептал всякие нежные слова. Плотина была прорвана, и накопившаяся там страсть и нежность затопила их с головой. Следующие часы были для них самыми счастливыми в жизни. Они отдавались и открывали себя друг другу. Стеснявшийся было сначала своей старости и дряблости Дмитрий Олегович чувствовал девичий неподдельный интерес, собственное необыкновенное желание и силу в тех местах, функционал которых давно уже ранее списал. А Оля, дорвавшись до любимых седых рук откровенно млела, позволяя себя ласкать и иметь во всех позах. Это был её дедушка - как она всегда хотела.
С тех пор они стали постоянно и тайно встречаться. Дмитрий Олеговичи обрел, казалось, очередную молодость, летал на крыльях любви и всерьёз решил, "как честный мужчина" уйти к молодой, оставив жене всё нажитое. Он уже подбирал слова, чтобы сообщить супруге об этом. Оля тихо радовалась необыкновенному и долгожданному своему счастью и громко кончала в
Коленки или вечерний этюд