— Это заметно... Сидишь, как в салоне «срочное фото». Постарайся расслабиться... Дыши полнее... Слегка откинься на спину... Положи ногу на ногу...
— И дёргай руками, подол юбки! Это сбивает конструкцию...
— Она слишком короткая...
— Чёрт возьми! Ты можешь не напрягаться?
— Я, наверное, переоденусь...
— Освещение уходит...
— Я быстро...
— Хорошо. Закрываю глаза.
Возникло замешательство, в котором ничто не двигалось.
— Да не смотрю я, не смотрю. Борис демонстративно поставил локти на столик и отвернулся кокну. Но чутко прислушивается. Вот Степанова встала, пытается открыть тяжёлую крышку дивана.
«Помоги же ей!» - «рявкнул» воспитанный Петрович.
Большаков вскочил, поднял крышку, придерживая, отвернулся. Степанова наклонилась. Ищет нужную вещь. Борис стоит так близко, что женское плечо касается кончика и без того «встревоженного» «малыша». Спортивное трико, отделяющее головку залупы от женского тела тонкое, и «Малыш» совершает немыслимое – импульсивно дёргаясь, тычется в открытое место предплечья...
Быстро взглянув на то, что её трогает, Степанова выпрямляется и говорит:
— Всё! можешь закрывать.
Борис снова – паинька. Сидит возле окна. «Смотрит» на проносящиеся мимо пейзажи. Запылённое снаружи стекло перед ним - что тёмное зеркало, отражает происходящее внутри купе. А там! - пара стройных ножек торопливо заталкивается в узкие брючки.
Женщина торопится. Разглядеть, как следует не удаётся.
«Не беда, скоро эти крылышки будут у тебя на плечах!» - смакует ситуацию в мозгу солдатика ипостась Я, выполняющая функцию сексуальности.
— Всё. – сообщает Вероника. - Я готова. Борис Петрович охотно оборачивается.
На жене капитана Степанова летние брючки. Тонкий креп плавно обтягивал ей идеальные бёдра.
— В них ты выглядишь на много сексуальней, чем в юбке. – говорит Большаков «пожирая» глазами преобразившуюся модель.
Та смущена и торопливо садится на прежнее место. Старается вспомнить предыдущую позу. Берётся за карандаш и Борис Петрович. Работает. Затем вздыхая, говорит:
— Твоя Кристина, позируя, была куда покладистей...
Услышав своё имя, девочка свесила голову, с присущим детям интересом, смотрит с верхней полки вниз.
— Ты позировала лучше, чем твоя мама, - сообщает ей Большаков.
Кристина согласно кивает светлыми кудряшками:
— Нас в ТЮЗЕ учили замирать, когда мы играли скульптуры в «Королевстве кривых зеркал». У меня получалось лучше всех. Никольский хвалил: «Учитесь у Степановой, стоит не шелохнувшись!
— Это заместитель главного режиссёра, - пояснила Вероника, - она уже освоилась, сидела повольяжней и, временами бросала любопытный взгляд на едва заметное движение в тени под альбомом с рисунками, что Борис Петрович держал над слегка разведёнными ногами.
...
Через полчаса портрет был готов. Кристина попросилась вниз. Посмотреть, что получилось.
— Ой, мамочка, какая ты тут красивая!
— Борис, как тебя по отчеству?
— Зачем? Я, вроде не старый...
— Талант требует вежливого обращения...
— Ты мне льстишь.
— Нет, это ты мне льстишь! У тебя я получилась словно – королева красоты.
— Так и есть! Но в жизни ты в сто раз лучше! Потому что живая и... горячая. Пару раз прикоснулся и едва не обжёгся.
Представляю, какая ты в постели...
Последняя фраза принадлежала не Большакову, а глупейшему Борику, который если чему и научился, так это подражать голосу шефа.
Заметив облачко недовольства, на хорошеньком личике уралочки, Борис Петрович тут же переключился:
— Кристина, как ты сумела выбрать себе такую красивую маму? Признайся! Ведь мимо неё никто не пройдёт не обернувшись! – он легонько щекочет стоявшую перед ним девчушку.
Та смеётся настолько заразительно, что взрослые невольно улыбаются.
«Оф, - облегчённо произносит в башке солдатика, - ипостась Осторожность, - разве так можно рисковать?! Ты, дуралей, чуть не испортил все усилия Большака!
«Да, капитанша могла взбрыкнуться...» - поддержала коллегу
Необычные посещения доктора