знает». Затем Вася еще раз манерно поклонился Зое и пошел в направлении зала. Следом за ним, как бы спохватившись, устремилась и группа спорщиков.
— Он тебе успел нахамить? – улыбаясь спросил Евгений. – Не обращай внимания. В этом обществе не очень следят за словами. Здесь не политики, а художники. Для них есть только два мира – искусство и быт. Искусство для них великий бог, а быт примитивное удовлетворение нужд – спать, есть, совокупляться.
— Неужели они все такие примитивные личности?!
— Далеко не так. Ты ешь мороженое, а я тебе расскажу о них... о нас. Кстати, это особо вкусное мороженое, которое можно попробовать только здесь.
— Да, правда, вкусное. С каким-то интересным ароматом.
Желая унять волнение, вызванное странным поведением и разговором с Васей, Зоя ложка за ложкой поедала холодную субстанцию. На подносе, с которым пришел Евгений, стояла еще одна порция мороженого, фужер вина и стакан виски.
— А вы почему не едите? – спросила Зоя.
— О, нет. Это десерт только для женщин. Это тоже твоя порция. Наслаждайся, а я вот... виски. За тебя, прекрасное создание!
Зоя тоже пригубила вино и принялась за вторую порцию мороженого. В это время Евгений продолжил рассказывать о мире художников, о его богатстве и нищете, о красноречии, когда речь идет об искусстве, и косноязычии, когда касается всего остального.
Они сидели рядом на бархатной скамье и соприкасались бедрами. Голову туманил тембр голоса мужчины, аромат его кожи, смешанный с парами виски. Как само собой разумеющееся Зоя восприняла ладонь Евгения у себя на бедре уже у самого края ажурной резинки чулка. Мороженое закончилось и Зоя допивала свой третий фужер красного вина. Было с чего кружиться голове. Она уже не отдавала отчета тому, что с ней происходило. Это был плен. Плен очарования рядом сидящего мужчины и плен особого электрического поля, заставлявшего вибрировать низ живота и выбрасывать во влагалище все новые и новые порции влаги. Она потеряла счет времени, только с каждой минутой все больше и больше хотела, чтобы этот мужчина был рядом и ласкал ее.
— О, как там все мокро у тебя...
Зоя как будто не замечала, что рука Евгения проникла уже далеко за пределы края платья и пальцы нежно скользят вдоль истекающей соками щели. Она вдруг ощутила себя в плену очарования момента. Так было с ней на том выпуском вечере в училище с красавчиком Серегой Воронцовым, когда это случилось в первый раз.
— Пойдем. Доверься мне.
Евгений приподнял Зою за локоть и повел в соседнюю комнату. Открыв ключом дверь, он мягко подтолкнул Зою внутрь и быстро повернул ключ. Зоя осмотрелась. Здесь, как она и предполагала, располагался склад мольбертов, подрамников и всего, что нужно в мастерской. Но помимо прочего здесь же стояла весьма широкая для такого помещения тахта, укрытая полотном красной ткани. Вероятно, она использовалась как ложе для натурщиц.
Зоя не отдавала отчета в своих поступках. Голова кружилась. Мысли путались. Она даже не вспомнила, что пришла сюда с Альбертом, что он, возможно, ее уже разыскивает. Как будто ядовитая аура порока, разлитая в этом зале, овладела ею и бросила во все тяжкие с этим, знакомым ей только по рассказам, мужчиной.
Тем временем Евгений уже поднял подол платья и тянул его вверх, обнажая слипшийся от выделений пушок на лобке, ягодицы, пупок и грудь с напряженными сосками посредине ярких ореолов. И вот она в одних чулках и туфлях стоит перед незнакомым седовласым «донжуаном» и желает его страстно.
Мягким нажимом Евгений посадил девушку на тахту и стал напротив, призывая раздеть его. Неумело и торопливо Зоя расстегнула ремень и
мишенка машенка