ее ноги, которые безвольно свешиваются со стола, и отхожу к окну. Мое место тут же занимает красномордый, а я отодвигаю стул от них подальше, сажусь на него, закуриваю, и принимаюсь наблюдать за морально разложившейся троицей.
«Эх, Юля, Юля, — думаю я с грустью, пока Егор Палыч и Самсонов под неистовые вопли «Р-р-разворот!» меняются дырками. — Куда же пропала та девчонка, которую я когда-то считал почти богиней? Канула в блядстве и извращениях. Негоже...»
Когда папаня начал пихать Юльке свою болтяру в задницу, я тихонько поднялся с места, сдернул гандон и кинул его в раковину. Застегнул штаны, протиснулся мимо сношающегося семейства к выходу из кухни и побрел в коридор обуваться.
Вышел из квартиры на лестничную клетку, прикрыл за собой дверь и прислушался, не слышны ли из хаты Самсоновых и Пробок крики и звуки дикого совокупления. Оказалось, что слышны. «Да и хрен бы с ними», — подумал я и побежал по ступенькам подъезда вниз.
Исповедь