случая и сбежать из номера. Но я лучше, чем мои похитители, понимала, что сейчас произойдет. Это будет аукцион. Гурьев продавал девушек богатым покупателям. Таким покупателям, у которых есть капитал, чтобы купить человеческую жизнь и затем использовать ее для извращенных удовольствий так, чтобы мир ничего не заметит. Мне было страшно, но я понимала, что Гурьев невольно подставился. Это был мой шанс узнать специфику его операций и выяснить личности больных ублюдков, которые покупают и продают женщин.
Все, что мне оставалось делать, — это прикидываться дурочкой и собирать информацию.
Дверь в мой номер открылась, и вошли трое мужчин. Двое из них были крупными и одетыми в простые костюмы. Телохранители. Третьего мужчину я узнала из моего исследования операций Гурьева. Это был его ближайший помощник, человек, известный только по имени Фуад. У него была арабская внешность, невысок, тонкого телосложения, пожилой, но красив и очень хорош одет.
— Здравствуйте, — обратился он ко мне, — у меня есть вопросы, на которые вы должны ответить. Пожалуйста.
— Зачем ты привел меня сюда? — потребовала я ответа.
— Я думаю, вы достаточно умны, чтобы определить различные причины, по которым вы здесь, Эмили Дженсинг, но я назову вам две. Вы пытались навредить моему работодателю своими репортажами. Он, как я полагаю, выражаются в Америке, сделает лимонад из лимонов? Да? Он избавляется от вас, и с выгодой.
— Пошел ты, — сказала я. Я знала, что должна раздвинуть свои границы, чтобы они поверили, что я в их власти. Пусть думают, что имеют надо мной власть.
— Я прощу прощения за оскорбление, — сказал Фуад, — потому что никто до конца не объяснил ваше затруднительное положение. Вы — собственность Ивана Гурьева. Ваша жизнь, ваше будущее зависит от того, насколько вы поймете этот простой факт.
— Гурьев собирается продать меня?
— Грубо говоря, — сказал Фуад, присаживаясь на край кровати. — Я бы хотел думать об этом больше как о том, что он является посредником в налаживании отношений. Богатому человеку он предоставит компаньона, а вам — хозяина. То, в чем так нуждается такая хлопотливая женщина, как вы.
— Я не буду этого делать. — Я попыталась превратить слова в рычание.
— Тогда есть другие варианты, — сказал Фуад, раскинув руки на кровати, словно предлагая мне один из них. — Вас можно продать в "дом комфорта". В Дубае или Пекине их много... чтобы развлекать рабочих. Конечно, мой работодатель будет получать гораздо меньше денег, а условия... неприятные. У домов комфорта есть много способов заставить работать нежелающих женщин. Насилие, пожалуй, самый приятный из них.
У таких свиней, как Гурьев и его подручные, не было проблем с применением насилия. Фуад взял меня за руку, но я грубо отдернула ее.
— В домах комфорта вас будут использовать до тех пор, пока вы не превратитесь в одну оболочку, — говорит Фуад. — Но если вас купят на аукционе, вы можете найти доброго хозяина или того, кого вы сможете убедить быть добрым. Такой возможности нет, когда вас приковывают к кровати и держат в отупении от наркотиков в Дубае. Вы меня понимаете?
Я знала о девушках, которых они забирали с улиц Восточной Европы и превращали в одурманенных наркотиками зомби. Живые секс-игрушки для отвратительных борделей Гурьева. Большинство женщин, которых они забирали, навсегда уничтожались этим испытанием. Многие умерли от передозировки наркотиков. Я брала интервью у нескольких выживших женщин, которые провели в таком месте всего несколько месяцев, и их понурое выражение лица до сих пор преследует меня. Мысль о том, что мне предстоит разделить с ними эту участь,
Десять писем. Часть III. Письмо девятое